Байарда Стори, вторыми — Ханни Леннарт.
Близилась лунная полночь. Вид, который открывался из широкого окна в главной комнате покоев ван Рейна, повергал в трепет. Здания стояли поодаль друг от друга и были довольно низкими, чтобы поместиться в создаваемом силовыми полями куполе, удерживающем воздух и озоновый слой. Между домами раскинулись парки, деревья в них взмывали вверх и изгибались, делаясь похожими на струи фонтанов благодаря небольшой силе тяжести; вокруг буйно цвели огромные яркие цветы. Повсюду сияли фонари, установленные на шестах, похожих на виноградные лозы. Их свет не мешал видеть голую поверхность кратера за силовыми барьерами, крутые утесы и склоны цирка Платона на ближнем горизонте и небосвод. На фоне кромешной бесконечной черноты горели мириады звезд, ярких, похожих на бриллианты, светивших ровно, без мерцания; Млечный Путь напоминал реку из ртути; на юге висела бело-голубая Земля, такая прекрасная, что сжималось сердце. На фоне этого великолепия роскошно убранный зал казался кричаще-безвкусным.
Леннарт и Стори пришли вместе. Ван Рейн подплыл к двери, чтобы впустить их. Он не стал включать прибор, создававший притяжение, равное земному.
— Хо-хо! — воскликнул он, открывая дверь. — Не иначе как вы уже посовещались перед приходом сюда, nie? He отрицайте, не лгите старому одинокому толстяку, который стоит одной ногой в могиле. Лучше угоститесь его выпивкой.
Стори смерил его быстрым взглядом и добродушно сказал:
— С тех пор как я впервые услышал о вас, мастер ван Рейн, и это произошло раньше, чем мне хотелось бы, все только и говорят о том, как вы сетуете на старость и немощь. Готов биться б заклад, что вы будете шалить еще лет двадцать, если не больше.
— Ja, вид у меня здоровый, я сложен, будто кирпичный свадебный торт. Но это из-за низкой гравитации, вы и представить себе не можете, как она помогает. Вы, двое, которые могли бы быть мне сыном и дочерью, если бы я не смыслил в женщинах достаточно, чтобы этого не случилось. Как я мечтаю удалиться от дел, отрешиться от глупостей и ловушек этого нечестного мира, отмыть свою грешную душу, пока она не заскрипит, как чистая кожа.
— Дабы освободить в ней место для новых и более тяжких грехов?
— Прошу вас, прекратите эту болтовню, — подала голос Леннарт. — Мы собираемся вести серьезный разговор.
— Если вы настаиваете, госпожа, — сказал Стори. — Что до меня, то я не прочь немного позабавиться. Вам это тоже не помешало бы. Нынешний Совет — образчик бесплодия. И зачем только я на него приехал?
Леннарт и ван Рейн прищурились и посмотрели на него, как будто и их тоже занимал этот вопрос. Прежде они никогда не видели Стори и знали лишь (благодаря рутинному сбору сведений), что вот уже десять лет его имя числится в списке директоров «Галактических предприятий» и живет он в штаб- квартире этой корпорации на Германии. Очевидно, денег и влияния у него было столько, что он мог позволить себе пресечь любую огласку и сделаться едва ли не невидимкой.
Он был довольно привлекательным мужчиной: среднего роста, худощавый, с правильным загорелым лицом; глаза у него были серо-голубые, волосы и усы каштановые с искорками седины. Судя по упругой походке, он давал своим мускулам достаточную нагрузку и, возможно, в весьма неблагоприятных природных условиях. Его мягкий выговор был едва заметно сдобрен неземным акцентом, но время уже успело сделать этот акцент совершенно неузнаваемым. Свободный дорогой костюм, выдержанный в мягких зеленых тонах, сидел на Стори столь естественно, что казался частью его тела. Рядом с ним облаченная в черное Леннарт выглядела безвкусно и болезненно. Ван Рейн на их фоне являл собой вызывающее зрелище — в своем любимом одеянии, заляпанной нюхательным табаком рубахе и саронге, охватывающем его телеса, не уступающие по округлости Юпитеру.
— Ешьте, пейте, курите, — настойчиво пригласил хозяин, взмахом руки указав на изобилующий напитками бар, подносы, уставленные тонкими яствами, коробки с сигарами и сигаретами. Сам он попыхивал длинной трубкой, служившей ему уже долгие годы и день ото дня делавшейся все более вонючей. — Я хотел поговорить с вами здесь, а не посредством защищенной от подслушивания электронной связи, чтобы мы могли расслабиться, не темнить и не обижаться на высказывания собеседников.
Стори кивнул и жестом хорошо воспитанного человека налил себе шотландского виски, запив его водой. Ван Рейн снова наполнил свой высокий стакан дженеверским джином, добавив в него чуточку какого-то горького зелья, которое он называл angst en onrust[64]. Мужчины уселись в кресла, а Леннарт опустилась на диван напротив. Она сидела прямо и не притрагивалась к угощению.
— Итак, — проговорила она, — что вы задумали?
— Мы должны выяснить, можем ли мы пойти на взаимные уступки, и, если нет, обозначить те области, в которых между нами нет согласия. Верно? — предложил Стори.
— И обменяться сведениями, — добавил ван Рейн.
— Этот товар может быть чертовски дорогим, особенно когда его не хватает, — заметил Стори.
— Надеюсь, вы понимаете, что никто из нас не может ничего обещать, мастер ван Рейн, — произнесла Леннарт, чеканя слова. — Мы — всего- навсего исполнители, работающие на свои корпорации. — Сама Ханни была одним из вице-президентов «Глобал кибернетикc». — Да и вообще, ни «Домашние Компании», ни «Семерка» не являют собой монолиты. Их составные части связаны между собой лишь определенными деловыми соглашениями.
Это повторение школьной программы не обидело ван Рейна.
