учетом силы местных ветров — эта неуклюжая конструкция делала несколько узлов, а при полном штиле могла передвигаться на веслах.
Здесь размещалось около сотни диомедианцев, не считая женщин и детей. Десять семейных пар, аристократы, имели на юте отдельные помещения, двадцать семей наиболее квалифицированных моряков жили на главной палубе, в отдельных комнатах, остальные — рядовые матросы — теснились на полубаке, в кубрике.
Чуть подальше стояла основная часть этой эскадры. Здесь были плоты самых разнообразных типов: одни — по преимуществу жилые, как «Джеранис», другие, трехпалубные, были грузовыми, на некоторых виднелись длинные сараи — там перерабатывали рыбу и водоросли. Кое-где на воде качались небольшие островки, образованные несколькими связанными между собой плотами. Одни лодки были привязаны к плотам, другие патрулировали между ними. Небо застилали многочисленные крылья: воздушные отряды, основная военная сила дракхонов, непрерывно высматривали врага.
А дальше, насколько видел глаз, морскую гладь покрывали остальные эскадры Флота. Большая часть их занималась рыбной ловлей, работой изнурительно трудной, если учесть, что сети вытаскивались из воды прямо руками, без каких бы то ни было приспособлений. Да и вообще, почти вся жизнь дракхонов состояла из тяжелых, изматывающих работ.
— Вкалывая, как они, недолго и ноги протянуть.— Ван Рейн похлопал по толстому брусу перил.— Вот это, скажем, дерево, оно ведь крепкое, как черт знает что, а его скребут камнями Да стекляшками! С удовольствием взял бы на работу бригаду из здешних, если, конечно, удалось бы не подпускать к ним всяких там профсоюзников с длинными языками.
— Говорите по делу, мастер, или я пойду займусь чем-нибудь другим,— возмущенно топнула ногой Сандра. Она не жаловалась на постоянную угрозу смерти, на холод, неудобства и унылую тоскливость проводимых Уэйсом уроков языка. Но всему же есть предел! — Я спрашиваю вас, каким образом можем мы отсюда выбраться?
— Нас спасут ланнахи, разве это не понятно? — удивился ван Рейн,— Точнее, они попытаются нас украсть. Да, так будет даже лучше. Тогда, если у них ничего не получится, наш приятель Дельп не сможет сказать, что это мы виноваты.
— Не понимаю. Да откуда они узнают, что мы здесь, я уж не говорю — почему они нами заинтересуются?
— Ну... возможно, им скажет Толк.
— Так ведь Толк еще больше пленник, чем мы сами!
— Верно. Но с другой стороны...— Ван Рейн потер руки.— Мы с ним сообразили некий план. Хорошая у него голова, немногим хуже моей.
— А не будете ли вы добры объяснить мне,— возмущенно вспыхнула Сандра,— каким это образом вам удалось договориться с Толком под постоянным присмотром тюремщиков и без знания дракхонского языка?
— Да нет,— отмахнулся ван Рейн,— на дракхонском я говорю вполне прилично. Вы что, забыли? Я ведь минуту назад рассказывал, что подслушиваю их разговоры. Неужели вы думаете, будто я и вправду такой старый и тупой, что никак не могу ничего выучить, хотя и просиживаю с Толком часами? Самое тривиальное жульничество: половину этого времени он учит меня своему ланнахскому. На плоту никто по-ланнахски ни бум-бум, вот они и думают, слыша странные звуки, что Толк пытается произносить земные слова. Все считают, что он отчаялся научить пузатого старика чему-нибудь через Уэйса и пробует лично вбить мне в башку хотя бы азы дракхонского. Видели вы таких болванов? Да я вчера рассказал Толку похабный анекдот на собственном его ланнахамаел. Ну и морда же у него стала, словно гадость какую проглотил. Так что у старика ван Рейна осталось еще чего-то там между ушами. Об остальной анатомии скромно помолчим.
Сандра ничего не ответила, она пыталась понять, как это можно учить два неземных языка одновременно, причем один из них — втайне от окружающих.
— Не понимаю только,— размышлял вслух ван Рейн,— чего это Толк так взвился? Хороший же анекдот. Вот послушай: один коммивояжер попал как- то на незнакомую планету, и...
— А вот я понимаю,— торопливо оборвала его Сандра,— То есть... я понимаю, почему анекдот не показался Толку смешным. Дело в том, что... ну... мастер Уэйс все мне объяснил. Диомедианцы не обладают, э-э-э, постоянной сексуальностью. Они размножаются один раз в год в тропиках во время зимовки. И у них нет семей в нашем смысле слова. Так что наш...— она густо покраснела,— наш круглогодичный интерес к подобным вопросам не кажется им ни слишком нормальным, ни слишком пристойным.
— Понятно,— кивнул ван Рейн,— но ведь Толк знаком и с Флотом, а на Флоте есть настоящие семьи, да и рожают они в любое время года, совсем как люди.
— Мне тоже так показалось,— задумчиво согласилась Сандра,—только не понимаю я этого. Мастер Уэйс говорит, что цикл размножения определяется наследственно, инстинктом, или внутренней секрецией, или чем-то там еще. Каким же тогда образом Флоту удается жить не так, как велят ему железы внутренней секреции?
— Удается как-то,— пожал плечами ван Рейн,— и это главное. А как именно — пусть кто-нибудь из ученых сделает на этом диссертацию.
И тут Сандра схватила торговца за руку — так неожиданно и сильно, что тот сморщился от боли. Ее глаза сверкали зеленым кошачьим огнем.
— Но вы так и не сказали, как все это будет. Каким образом Толк сообщит о нас ланнахам? И что мы будем делать потом?
— А я и сам не знаю,— беспечно улыбнулся ван Рейн,— Я же все играю по слуху.
