– Вот именно! Но по порядку. Он попал ко мне примерно три месяца назад. Нам нужно было проверить один узел центрального ресивера Контура, и мы запустили аппаратуру в испытательном режиме. Самое интересное, что в это время разразилась сильная непогода – повалил снег, разбушевалась метель, и в вынужденном порядке прошло веерное отключение электроэнергии из-за сильно провисших проводов как на территории станции, так и за ее пределами. Возможно, где-то даже замкнуло, потому что произошел резкий скачок напряжения, в комплексе повылетали предохранители, а в коридоре лопнуло несколько ламп освещения. Ну… сами уже знаете – наши эксперименты требуют большого объема энергии… Словом, посреди платформы на мгновение возник пузырь, похожий на тот, что в центральном зале сейчас, только гораздо меньше. А потом из него выпали несколько кусков бетона, ржавый охотничий нож, останки человека… Вернее, какие там останки… Несколько костей с черепом, куски какой-то одежды, причем, из очень прочной ткани типа кевлара. И вот этот прибор. Он тогда не работал совсем. Но мы с ммм… покойным ныне Лазенбергом аккуратно очистили его от грязи. И зарядили. Хм… Думали, что внутри он тоже проржавел, как тот нож. И очень удивились, когда это оказалось не так. А внутри… Там оказались маленькие радиоплаты, странной конструкции. Таких в наше время нет, понимаете? Технологии еще не дошли до этого. И совсем крошечный кварцевый октаэдр, закрепленный на корпусе. Это как соединить две пирамидки общим основанием. С прожилками микроскопических нитей, тоньше волоса, словно соединяющих едва видимые завихрения, похожие на звездные скопления. Галактики, знаете, да? Занятная вещичка, скажу я вам… Но о ней попозже.
– Так почему же…
– Вы хотите сказать – почему я не доложил об этом начальству? Я докладывал. Но мне сказали, что я занимаюсь ерундой. И… и я побоялся, что меня просто сочтут сумасшедшим. Хуже того, вот как вы сейчас, могли обвинить в шпионаже. Изготовлен же прибор явно за границей. А мне… – Синцов вздохнул виновато. – Мне предрекали в скором времени повышение. Ну, место главного инженера всего комплекса. Сергиенко собрался куда-то в Москву. Словом, не стал ему докладывать. И аппарат не показывал никому. Но прочитав сохранившиеся в приборе записи, я узнал про одну страшную вещь… О которой и пытался доложить…
– В смысле? – брови Шелестова поползли вверх.
– Я узнал об Аварии…
– Да мало ли аварий случается в наше непростое время?
– Нет. Вы не поняли меня. И, наверное, я за это должен быть вообще расстрелян…
– Ох, Вениамин Константинович, перестаньте уже говорить загадками! Давайте короче и ближе к теме. Не забыли еще, что у вас творится в комплексе? И не утрируйте так. Кому вы нужны, расстреливать вас…
– Вот видите, даже вы, и даже СЕЙЧАС, не хотите слышать меня и понять… Что уж говорить о начальстве, которому нужна лишь карьера? По большому счету им всем наплевать на все и всех! Думают только о кармане и служебной лестнице… Я говорю об Аварии, понимаете?! О сегодняшней Аварии на Станции! В один час, двадцать три минуты, сорок пять секунд ночи!
– Погодите… Это те цифры, что замкнулись на циферблате часов у выхода из лифта?
– Да! Наконец-то вы начинаете меня понимать!
– Нет, я пока еще не совсем начал вас понимать. Откуда вы могли узнать об Аварии?
– Так из этого прибора же! В нем есть краткое описание сегодняшней ночи. Вот поэтому я так переживаю за семью… Вы знаете, сколько людей должно погибнуть после сегодняшнего ЧП на Станции? Тысячи! Не все сразу. Многие ликвидаторы последствий и бывшие жители окрестных населенных пунктов погибнут в течение следующих десятилетий. В основном, от облучения. И наше правительство будет умалчивать о случившемся как можно дольше. До тех пор, пока факты уже невозможно будет скрывать от мировой общественности… И эвакуация начнется тоже гораздо позже…
– Так… Так почему же вы все это время молчали?!
– А я не молчал! Я ж говорю… Сергиенко заткнул мне рот, сказав, что его интересует научный подход, а не фантастика Стругацких. А потом меня вызвали в Комитет и предупредили – если я буду очернять славную советскую действительность и хм… «счастливую жизнь», то буду ее улучшать на «ударных стройках Магадана». И что я мог сделать? – перенервничавший за последнее время Синцов вдруг разрыдался как мальчишка, вновь держась за сердце и задыхаясь. – Нам всем крышка! Всем…
– Постойте, – постарался успокоить ученого Шелестов, помогая достать из кармана упаковку с таблетками, – а причины Аварии вам были известны?
– В официальных документах не было указано точных причин. Да и документов там не было. Просто упоминание о произошедшем. Вы и сами потом все увидите, когда прочтете записи. Я ж говорю, что это просто дневник одного сталкера.
– Кого?..
– Фильм Тарковского не смотрели, что ли? Называется «Сталкер». Вот так и называют себя люди, бродящие по будущей Зоне…
– Ясно. И что же там сказано?
– Сказано лишь, что произошел какой-то сбой в защите реактора… А потом я нашел одну интересную запись. Ну, скорее, рассуждения того погибшего человека, чьи останки вместе с прибором попали к нам через портал.
– Портал?
– Да. Мы называем эти пузыри порталами. От слова «телепортация», то есть – перемещение. Не важно, в пространстве или во времени.
