карман. А потом он обнаружил все свои розданные визитки у себя в пальто. Это они, каждый, выходили из комнаты на пять минут, дабы положить ему его визитку в карман пальто.
Но, что это я,- мысленно успокаивал себя Теодор,- со своим уставом в чужой закрытый монастырь? Может, не принято у них это, а я, тугодум, намёков не понимаю? Так оно и есть. Ну, блин, сказали бы прямо… интеллигентность тоже хороша в меру.
В конце вечера, названного Антоном Владимировичем «внеочередным собранием Клуба», присутствующие проголосовали за теодорову работу над их портретами и внесли взносы. Сумма получилась астрономическая. Тут же председатель выдал художнику пятидесятипроцентный аванс. Было вовремя, ибо «кузен» Александр нашёл-таки, наконец, подходящую квартиру. Теодор был благодарен и кузену, и банку, и новым знакомым из шутовского Клуба, и судьбе. Это надо видеть – седьмой этаж, окна выходят на две стороны дома и с обеих сторон вид на море: с востока – лениво изгибаясь и щерясь иголками судов лежит залив, а с запада – само море. О, это надо видеть собственными глазами. Залив опоясан городом и ночью покрыт искрами городских огней. Есть балкон и можно пить кофе, любуясь индустриальным пейзажем порта и портового города. А на западном балконе – закаты, утопающие в море. Боже, да Теодор и не мечтал никогда о такой квартире. Пока сложно привыкнуть подниматься к себе на седьмой. Лифты в нашей стране не приспособлены к адекватной реакции на то, что в них желают ездить люди. Лифты, как впрочем, и всё остальное, призванное облегчать нам жизнь, живут здесь своей собственной (иногда богатой) внутренней жизнью. А мы только мельтешим и отвлекаем. Ладно, обойдёмся.
Стоит человеку получить квартиру, как он хочет ещё и лифт. Глупости какие-то. А кто подумает о здоровье? Вот, лифты и думают. И же с ними. Пусть их.
Денег, действительно, хватило не только на квартиру. Теодор обрёл компьютер.
Интернет. Это отдельный разговор. Действительно, можно залезть в любой уголок мира. Всё, что создавал человеческий гений столетиями, теперь доступно с помощью двух телефонных проводков. Точнее, одного двужильного проводка. А бывает ещё беспроводное соединение. Мир отринул границы как мутированный бройлерный цыпленок скорлупу. Теодор с предвкушением вводит в «поисковик» название галереи, и тот находит всё, что печаталось про неё в мировой прессе, плюс, сам сайт этой галереи, этакий электронный журнал, проспект с фотографиями. Кстати, Теодор узнал, что означает слово «юзер», это с английского – пользователь. Он теперь пользователь всех благ, способных быть представленными в Интернете, во всемирной, всепланетной интеллектуальной «паутине». Похоже на то, как будто подключился к всемирному разуму… Вот оно как. Ну и пусть – юзер, хоть веником назовите, это не главное.
Но и тут без сюрпризов не обошлось.
Кроме галерей с картинами, Интернет предложил ему полюбоваться галереями с обнажёнными телесами, телами и тельцами, в основном женского пола. И, что называется, «гетерами в работе»… К удивлению художника, этаких «галерей» оказалось гораздо больше, чем тех, кои искал он. Ну что ж, и тут человечество остаётся верно своим первобытным инстинктам – сексуальное влечение гораздо легче для восприятия, чем творчество, требующее навыка в этом самом восприятии. Ничего тут не поделаешь. Что покупается, то и продаётся, закон рынка. И если по Интернету рыщут миллионы сексуально неудовлетворённых подростков, то Интернет обеспечит этот спрос платоническим удовлетворением. Юзеров от искусства, численно, во много раз меньше, поэтому и удовлетворение этого «спроса» отходит на более дальний план. Ничего личного.
Ладно,- думал Теодор,- это частности. Надо немного успокоиться от подарков судьбы и заняться отдачей «авансов» этой самой судьбе.
Иными словами – пора было приступить к портретам.
С кого начать? А что, вот так по списку решил и пойти. А, ведь, трудновато с непривычки будет… кроме шаржей и карикатур, никогда не рисовал человеческих лиц.
Нормально не писал маслом. Смеялся, издевался – да. Но, тут от него ждут иного.
Чего? Портретного сходства? Может быть. Но. Если только для этого, то можно было любого ликомаза с Арбата пригласить. Пригласили Теодора. Суть их ему нарисовать?
А что он о них знает? Ничего. Общее впечатление? Возможно. Посторонний взгляд со стороны, бывает, может оказаться в тысячу раз точнее, чем взгляд привыкший.
Особенно, если этот посторонний взгляд будет принадлежать художнику. Такие дела.
Попытка – не пытка, как говорил Сталин.
7.
Пробовать оказалось труднее, чем Теодор себе это представлял.
Ещё будучи на собрании, он успел сделать более-менее подробные карандашные эскизы. Совмещая их со списком, куда им были вписаны общие наблюдения, он попытался приступить к портретам. Дело шло медленно, если вообще – шло. В ту ночь, придя домой из Клуба с огромной суммой в кармане, он и не вспомнил о самой важной вещи. Просто голову вскружила сумма. Или вообще, всё вместе – отвлекло.
Даже когда он обнаружил свои визитки, розданные клубистам, у себя же в кармане, то и тогда не подумал. Ночью спохватился – он не договорился об их приходах, либо вообще о встречах с каждым по отдельности, что бы делать эскизы с лиц. Вот те на. А ведь профессионал. Облажался. А лицо теперь ронять нельзя, стало быть, надо что-то придумать, как-то объяснить это недоразумение. А чего тут объяснять?
Ему надо больше о них узнать, что бы кроме визуального сходства, на холсте запечатлеть большее – души этих людей. Вот и всё. Теперь надо дождаться удобного случая и объясниться.
А с другой стороны, его постоянно отвлекало его новое жильё.
Как-то не желали стены скучать в своей первозданной пустоте. Им хотелось зеркальный шкаф, книжную полку, ещё что-нибудь. Теодор просто заходил домой, а стены, так с порога и кричали ему о своей неодетости. Кроме стен, появился «голос» у пола – пол требовал ковёр, в котором будут утопать босые ноги художника. Как это, оказывается, замечательно – иметь возможность ходить по дому разутым. В этом что-то есть. Как по траве в детстве. Ещё: оба балкона предвкушали кресла и напольные пепельницы. А большая квартира просто недоумевала от отсутствия хорошего музыкального центра. Холодильник, опять же. Пиво должно быть холодным.
Да и компьютеру было не очень удобно на полу, по возможности (Теодор уже путался – ему самому? Компьютеру?), хотелось специальный стол. И кресло к нему, на колёсиках, что б можно было ещё вертеться, обдумывая или рассматривая.
Фантазия уже не вписывалась в повороты реальности, но тормозить отказывалась.
Теодор заглянул на строительную ярмарку и прослушал лекцию в лакокрасочном/ ремонтном/ сантехническом отделе (всё это богатство располагалось за одним прилавком, и даже где-то сбоку продавали пирожки). Продавец-консультант, прыщавый юноша с горящими глазами, взахлёб объяснял Теодору все достоинства новейших материалов, и покупатель уяснил – теперь в ремонте невозможного нет.
Можно строить арки из гипсокартона, с помощью пластиковых труб и метапола – проводить воду и канализацию туда, куда тебе, жильцу хочется и где тебе, а не ЖЭКу удобно что б ты мылся или готовил еду. Можно обвеситься новыми навесными потолками, по желанию – фигурными, разноцветными и с точечной подсветкой. Можно установить пластиковые окна, вертящиеся по всем направлениям вокруг своей оси.
Можно поставить раскладные стены – перегородки, вполне заменяющие широченные двери, а сами двери… ну какие хочешь, хоть с вышивкой, только плати. Только – плати. Нет у фантазии границ и тормозов. Кроме – денежного барьера. Который, при желании, можно и перепрыгнуть. Вот так.
И художника разорвало от раскрывшихся возможностей в воплощении своих замыслов.
Вот, оказывается, что такое капитализм – зарабатывай и делай свою жизнь лучше.
Вспомнился советский фильм, про трёх строителей (точнее, их работа как раз заключалась в обратном: они разрушали, сносили старые дома), как те нашли клад с золотом. И – не смогли даже продать это золото.
