гигиеническая помада, но сразу найти ее не удалось, а останавливаться для тщательных поисков ей не захотелось. До комплекса зданий, принадлежащих администрации их огромного района, оставалось уже недолго. Эти сотни метров, два квартала, она прошла уже совсем быстрым шагом, держась буквально в десятке шагов от раскачивающихся спин тех же ребят. Спины – две темные куртки и рюкзаки – были перечеркнуты росчерками мечущихся снежинок, и это почему-то было неожиданно очень красиво. Совершенно привычно, но действительно красиво, без преувеличений.
– Ага, а вон и Винни, – сказал впереди тот парень, который был не грубияном, а нормальным. – Нас ждет.
– И теплый, – подтвердил второй. Тут он обернулся и посмотрел на Вику. – Давай, чего встала?
Она подошла еще ближе, на секунду растерявшись и не зная, что сказать.
– Тебе что, я так понравился?
– Не надейся.
Эти слова сказались сами, просто как автоматический ответ на стандартную вводную. Она сотни раз отвечала так на подобные вопросы, не задумываясь.
– Привет, Витя.
– Привет, ребят. Кто это с вами?
Здоровенный мужчина с распаренным лицом быстро и тяжело пожал обе протянутые ему парнями руки и обернулся к Вике, встав ровно между их плечами. Он действительно был чем-то неуловимо похож на только что вышедшего с тренировки медведя Винни Пуха. Причем с тренировки по смертоубийству – это чувствовалось, читалось в его серых глазах.
– Мы не знаем, Вить. Идет за нами с остановки. Сергей ей нахамил, но она бойкая девочка оказалась. Тоже в военкомат идет.
Мужик буркнул неразборчиво, его лицо на секунду сморщилось, потом стало прежним.
– Меня зовут Вика.
Как любой нормальный человек в таком возрасте, она не терпела слово «она» от незнакомцев. Надо было или уходить, или… Уходить было глупо, после такой-то дороги. А «сокращение дистанции» ничем ей не грозило. Здесь было безопасно, а пришедшие в военкомат после начала войны люди однозначно были «своими».
– Угу. А меня Леша.
Леша был высок, выше большинства ее знакомых. При этом у него было нормальное, не худое лицо, и вообще он производил впечатление уже взрослого, давно осознавшего себя человека. Надежного и правильного. Таких любят умные разведенные женщины, дети любого пола и возраста и, наверное, даже животные.
– А этого бойца Сергеем. Впрочем, ты уже слышала.
– Ребята, не нудите. Что, замену Маше ищете уже?
Большой мужчина по имени Витя и по прозвищу Винни снова поморщился, и Вика подумала, что, возможно, у него просто болит желудок – вряд ли она так сильно раздражает его сама по себе.
– Я не буду вам мешать, ребята. И ни на что не напрашиваюсь. У вас здесь свои дела, у меня свои.
Вышло это просто, без пафоса, и Вику это порадовало. Но про ее дела никто ее не спросил: двое встретившихся ей на «Лесной» ребят просто кивнули, а третий, старший, вообще даже не показал, что услышал.
– Ты дозвонился ей?
– Кому?
– А то я не знаю, кому…
Немного обидевшись, Вика постаралась дальше не слушать. Свои имена, свои дела, свои разговоры – все чужие ей. Было бы странно, если бы было иначе. Постояв еще с полминуты на месте и слизав с губ несколько упавших последними и еще не целиком стаявших снежинок, она пошла за этой троицей. Туда же, к алой табличке с металлическими буквами. Не удержалась, прочитала. Особо умилительным ей показалось «Обеденный перерыв 13.00–13.45», но и про «Прием посетителей» тоже было чудесно. И уже взявшись за дверную ручку, Вика вдруг сообразила, что она именно посетитель, а не призывник, как эти трое, но все же решила не останавливаться.
Внутри, за тяжелыми двойными дверями, было шумно и душно. И многолюдно. Ей смутно подумалось, что происходящее объясняет, из-за чего на улицах так мало людей, хотя это, разумеется, было глупостью. В пределах видимого ей коридора военкомата сидели и стояли человек сто, не меньше. Большинство были одето легко, а значит, находилось на том или ином этапе прохождения комиссии. Вика совершенно не была «гламурной кисой», провела половину осознанной жизни в военном городке с родителями и неплохо понимала смысл происходящего. То, что она на самом деле видела это «вживую» впервые, придавало теории живые краски: она решила, что зрелище более чем достойно внимательного изучения. Хлопающие двери, сквозняки, ругань и шепот. Завешанный куртками в четыре слоя на каждой вешалке гардероб, с распахнутой настежь дверью, как в школе. Парни такие и парни сякие: разного роста, разного цвета волос, очень многие уже остриженные. Культуристы, хиляки, представители нескольких узнаваемых национальностей. Про одного стоящего близко крепыша она четко поняла, что тот бурят, а другой был так явно похож на классического японца, что Вика уверенно определила его как калмыка –
