солдат, а самозванка. Но как ни странно, выяснилось, что она четко все видит и даже как-то интерпретирует. Разрывы снарядов резко отличались от того, на что она сто раз глядела в кино. Прежде всего, в них почти не было огня. Просто высокий серо-черный столб, и из него в разные стороны летят ясно видимые фрагменты: скорее комья земли и камни, чем осколки, – но все равно впечатляет. Дважды что-то крупное било по их броне где-то позади ее места, и Вика только вжимала голову в плечи, крепче держась за автомат. Было понятно, что она ничего сделать не может. Осколок или булыжник то ли попадет в нее, то ли нет. Если это осколок, то бронежилет «Кулон – модель внутренних войск» то ли удержит его, то ли нет. В Бога она не верила, молиться не умела и никогда не пыталась. Но страшно почему-то тогда не было, и вряд ли от храбрости. Скорее от того, что дура.
Лейтенант непрерывно орал в гарнитуру своей рации – хвост ее антенны мотало влево и вправо, как удочку, и Вика все ждала, что та переломится. «Девятый! – разбирала она, – Девятый! Ходу! Ходу, я сказал!» Они рывком ушли вправо, к опушке редкого леса, и вломились в нее всем уступом, будто носороги. Вика зажмурилась, ожидая, что ее собьет на землю какой-нибудь веткой покрепче. Ясное дело, прямо под гусеницы идущих сзади машин. Но лес оказался хиленьким, осиновым. И узким: не лес, а скорее лесополоса. Такие используют, чтобы задерживать снег на полях. Ну, и еще в теплое время года в них вечно тусуются парочки на машинах – есть такие любители. Теперь была зима. Конец марта в Ленобласти – это то же самое, что декабрь. Парочек не было, были разрывы позади и звон в ушах. Минута, и они проломились. Сначала их рота, потом вторая вылетели на узкое и длинное поле и прошли его наискосок за какие-то секунды.
– Танки справа!
Она крутанула головой и увидела то, что игнорировала уже черт знает сколько секунд: серые, низкие силуэты в дальнем углу поля.
– Семьдесят вторые!
Сердце остановилось на долгую секунду. У польской 12-й механизированной было больше «Т-72», чем у их собственной бригады. Десятка полтора они видели по дороге подбитыми, но даже несколько оставшихся могут сделать из них фарш. А осталось наверняка много.
Сверху с оглушающим ревом пропороли воздух две крылатые тени, каждая размером с железнодорожный вагон. Каска мешала, воротник бронежилета тоже, и Вика смогла разглядеть смертельную угрозу только тогда, когда они ушли вперед. «Ми-24», родные, узнаваемые с любого ракурса. «Раз не по танкам – значит, те свои!» Эта оформленная мысль оказалась такой острой, что она на секунду прикусила губу. Краски вокруг были яркими, несмотря на серость конца мартовского дня. Звуки – чистейшими, даже в их какофонии: разрывы одни и разрывы другие, выстрелы вдалеке впереди и вдалеке с обеих сторон.
– Стой!
Их тягач рывком, почти мгновенно остановился и еще несколько секунд раскачивался на месте. Лейтенант вскочил на ноги, крепко утвердился в полный рост и начал разглядывать что-то впереди, за следующей лесополосой. Непонятно, что он пытался там разглядеть, но много времени он не тратил. Всего несколько секунд спустя лейтенант снова плюхнулся на задницу, выставил ствол автомата перед собой и гавкнул в микрофон несколько коротких команд подряд. Выслушал ответ, снова гавкнул. Смысла слов она теперь не разбирала, потому что снега в этом месте почти не было, гусеницы молотили прямо по голой земле, и шумно было, как в цеху текстильного производства.
Выходило, что их взвод двигается в качестве дозора: в строю уступа сам и в острие такого же, только более здоровенного уступа, формируемого ротами всего батальона. Танки справа давно куда-то исчезли из вида, и Вика с сомнением по отношению к себе самой пыталась сообразить, хорошо это или плохо. Выходило, что плохо. Теперь-то понятно, что «Т-72» были свои. А это значит, что на них можно было рассчитывать. Мысли начали получаться короткими, но пока еще продолжали быть связными. Взвод заложил длинную петлю, далеко обойдя какой-то населенный пункт без названия. Потом они проломились через еще одну лесополосу, а через минуту через третью. Но в этой деревья были не целые, а сплошь изломанные, а по земле вкривь и вкось шли парные гусеничные следы, и Вика решила, что эта полоса та же самая, что и первая. И шире она кажется только потому, что они проходят ее не прямо, а наискосок.
А потом сломанные деревья вдруг кончились, водители добавили скорости – и взвод выпрыгнул с опушки точно в фокус громадной низины, похожей на сплющенный греческий амфитеатр. Именно греческий, потому что половинкой. Из дальней его части к ним устремились оранжевые и белые трассы, и НСВТ с крыш тягачей открыли ответный огонь все одновременно. Вика не услышала команду – выкрикиваемые лейтенантом слова показались ей бессвязными. Но она увидела, как прыгают с брони все остальные, как ходит влево и вправо пулеметный ствол, выплевывающий почти непрерывную струю огня. Она спрыгнула чуть ли не последней, когда пули уже били в броню позади и вокруг нее. Вскрик рядом не дошел до сознания – Вика почти на четвереньках ушла в сторону. Второй МТ-ЛБ из взвода прошел мимо, прикрыв от нее на несколько секунд все происходящее впереди. Зато она наконец-то изготовила «АК-74» к стрельбе. Переводчик вниз до первого щелчка, затворную раму назад до отказа и отпустить, правую руку – на пистолетную рукоятку. На прицельной планке и так было выставлено 300 метров – это Вику устроило. Игнорируя звон пуль по броне проходящего мимо тягача, она вскочила и, согнувшись, бросилась вперед. Туда же, куда бежали люди в серо-зеленых бушлатах, в бронежилетах под покрышками из растянутых по горизонтали трехцветных пятен. На бегу ей пришло в голову посмотреть вправо, и вот тут звук исчез. Разинутый рот высокого парня был, сноп огня перед ним был, а звук сгинул. Как при неполадках на телевидении, только не обидно, а невыносимо страшно, потому что по-настоящему. Она шарахнулась влево, чтобы парень не попал в нее. Судя его безумному виду, он мог. Но потом его вдруг повалило и покатило по земле, и Вика тут же нырнула вправо, ближе к его месту. Это было однозначно неправильным, но ноги сработали как-то сами. Впереди уже что-то менялось: двигавшиеся сначала от них серые силуэты начали перемещаться вбок. Огонь
