Лео опять заносит кулак, но Роберт перехватывает его руку:
– Прекрати! Что ты делаешь?
Он крепко держит Лео за руку, но тот выворачивается и бьет меня ногой. Это еще больнее, чем кулаком. Я падаю на пол и смотрю на него снизу вверх. Я боюсь, но надежда сильнее страха. Дважды. Он ударил меня дважды. Есть законы, и мы оба их знаем.
Я раскрываю рот, но не успеваю произнести слова, которые заставят его ударить еще раз.
– Нет! – Лео трясет головой. Он по-прежнему зол, но уже взял себя в руки. Он глядит мне в глаза, но не подает руки, чтобы помочь подняться. – В третий раз я этого не сделаю, Иден, – говорит он. – Ты не уйдешь от меня.
Роберт смотрит так, будто видит нас впервые. Он, конечно, не понимает, но чувствует, что между нами происходит нечто большее. Нечто такое, во что он не посвящен.
– Может, тебе лучше пойти прогуляться, Идди? А Лео тем временем успокоится, – предлагает он.
– Можно, Лео?
Лео склоняет голову, скрывая то ли гнев, то ли боль. Роберт его отпускает. Лео подходит ко мне и убирает руки за спину.
– Не стоило мне этого делать, – говорит он. – Ты сама понимаешь… но в третий раз я тебя не ударю. Я все еще люблю тебя.
– Если ты и вправду любишь меня, тогда скажи, что я могу вернуться домой, – отвечаю я, и впервые не просто прошу, а почти что требую. Я встаю и стягиваю с себя свитер. Роберт и Лео смотрят на мои руки, покрытые свежими кровоподтеками. – Скажи, что я больше не обязана оставаться в этой клетке.
– Это не клетка! – возражает Лео. – Я о тебе позабочусь. Мы можем быть счастливы друг с другом, я знаю. Все это только потому, что ты осталась одна, но больше я тебя никогда не брошу. Ты не устояла, но я тебя прощаю. – Он подходит еще ближе и целует меня с такой нежностью, какой в постели не было и следа. – Я знаю, что случится, если я ударю тебя в третий раз. Именно поэтому я и выбрал тебя – чтобы не делать этого. Я ведь могу быть лучше.
– Я хочу на свободу, – говорю я, и это первая правда, которую он от меня слышит за все время. Он сам меня довел – своей угрозой увезти меня от моря, своим кулаком и ногой. Он дал волю своему отчаянию – и я тоже, на свой лад.
– Нет. Я исправлюсь. – Лео смотрит на меня, и я вспоминаю ту ночь, когда он пришел ко мне со следами побоев на лице. Он гладит меня по щеке – должно быть, вспомнил то же самое. – Ты моя, Иден. Я тебя не отпущу.
– Ты меня мучаешь, – говорю.
– Я тебя люблю! – выкрикивает Лео. – Я не буду таким, как он. Клянусь. Мы останемся жить здесь, и мы будем вместе. Все будет идеально.
Все это время Роберт стоит и молча смотрит на нас… точнее, куда-то между нами. Мне больно за них обоих. Но еще больнее – от мысли о потерянной свободе, до которой оставался всего один шаг. Я не могу потерять то немногое, что осталось у меня от моря. Неужели я больше никогда не увижу его, никогда не коснусь, не услышу плеска волн и не вдохну запах соли? Нет, это невозможно.
Если мы и вправду останемся здесь, можно будет снова дождаться случая и вынудить Лео ударить меня еще раз. Но стоит только подумать об этом, как я понимаю: нет, я не хочу больше сносить другие мучения, которым он меня подвергает. Я не хочу терпеть и молчать.
Я могла бы попросту убить Лео: он ведь не приказывал, чтобы я не причиняла ему вреда. Я не уверена, что могу отнять у человека жизнь, но сейчас это не кажется таким уж невероятным. Если бы он умер, я забрала бы свою вторую шкуру: я знаю, он прячет ее где-то в доме.
Пока он жив, я не могу даже попытаться отыскать ее, но если он умрет, я верну себе душу.
А еще я могу войти в море и сдаться: пусть оно заберет меня. Мне подобные часто так поступали. Лишившись своей души, лишившись моря, многие из нас погружаются в черную скорбь, непроглядную, как самые темные пещеры на дне океана. Я тоже могу так.
– Можно мне выйти на пляж, Лео? – тихо спрашиваю я. – Ты говоришь, что ты другой. Не такой, как твой отец. Ты говоришь, что это не клетка. – Я цепко держу глазами его взгляд. – Так докажи это!
Лео кивает, и я выхожу за дверь.
– Только на пляж, Иден! – кричит он мне вслед. – Я тебя не отпускаю!
Уже издали до меня доносится голос Роберта:
– Ты что, держишь ее здесь взаперти? На самом деле? Да что на тебя нашло?!
Я не останавливаюсь – уже неважно, что он ответит. Я понимаю, что Лео сдержит свое обещание: он больше никогда меня не ударит. Он знает, что будет после третьего раза, и даже в приступе гнева знает, когда остановиться. Чтобы сделать больно, необязательно бить. И даже если он не станет делать мне больно, что мне остается? Всю жизнь провести в клетке, как ручная зверушка? И обречь свое дитя на такую же участь? Нет, я не могу так жить.
Я оборачиваюсь и вижу, что Роберт с Лео тоже вышли из дому. Они идут за мной. Я знала, что так и будет, но, надеюсь, они меня не догонят.
Дойдя до воды, я не останавливаюсь. Я вхожу в море.
Холодные волны окатывают меня по пояс. Я смотрю вдаль, на горизонт. Никого из родичей не видно, да они и не могут прийти ко мне, пока я не верну себе второе обличье.
– У меня твоя шкура! Ты не можешь уйти без нее! – Должно быть, Лео понял, что есть и другие способы уйти. Он поворачивается и во весь дух мчится
