шестнадцати, не имел особых примет и выглядел чистенько. Последнее для Нью-Чикаго значило много: слишком уж тяжело было достать чистую воду. Но Расс Макклинток желал, чтобы его работники мылись и брились дочиста: это возвышало их над обычным сбродом. Поэтому в относительно чистой воде у него недостатка не было, и Тайлеру разрешалось приводить Коула помыться – видимо, в расчете на то, что когда-нибудь и младший брат пойдет по стопам старшего.
Прогулка уже близилась к концу, когда Коулу бросилось в глаза кое-что необычное. Человек из Гарфилд-парка. Только они одеваются в новое – или, по крайней мере, латанное не больше пары раз. Коул уставился на правый карман его куртки: тот не просто оттопыривался, а прямо-таки гостеприимно зиял. Но, на беду, богатею из Гарфилд-парка было здесь неуютно: он так и стрелял глазами по сторонам. Не самая легкая добыча.
Наконец пришелец из лучшего мира нашел того, кого выискивал: хромого старика, чьи щеки покрывала неопрятными клочьями седая щетина, а в глазах застыл фирменный нью-чикагский взгляд – пустой и напрочь лишенный всяких надежд. При виде гостя из Гарфилд-парка старик приветственно вскинул руку. Богатей прищурился, как будто прикидывая, действительно ли они знакомы. Затем кивнул и подошел к старику. Они обменялись парой слов и двинулись к одному из ближних переулков. Коул пошел следом.
Всю сеть улочек вокруг рынка он знал вдоль и поперек. Сообразив, куда направляются эти двое, он нырнул в соседний проход, срезал путь и встал за углом у дальнего конца того самого переулка, где двое уже вели беседу, не подозревая о посторонних ушах.
– Я помню, что вы интересовались особыми вещицами, мистер Мюррей, – хрипло бубнил старик. – Научный, как вы говорили, интерес.
– Если ты вызвал меня сюда, чтобы всучить какую-то дешевку…
– Да что вы, мистер Мюррей! Я бы ни за что… Я же знаю, какой вы занятой человек! Это и правда нечто особенное. Среди знатоков, говорят, эта вещица хорошо известна.
–
– Это обезьянья лапа, – перебил старик.
Воцарилась тишина. Коул подкрался еще на шажок ближе, стараясь не высунуться из-за угла.
– Что? – наконец переспросил Мюррей.
Зашуршала ткань – должно быть, его собеседник доставал что-то из кармана. Коул все-таки рискнул высунуть голову и увидел, что старик и впрямь держит в руке какую-то непонятную штуковину.
– Легенда гласит… – начал старик, но теперь уже сам Мюррей оборвал его на полуслове:
– Я слышал легенду.
– Три желания. Говорят, что эта лапа исполняет три желания.
Мюррей фыркнул:
– Если бы она работала, ты бы не пытался мне ее сбагрить.
– Я… я наделал ошибок, – сказал старик. – Я не знал, что надо быть очень осторожным, когда загадываешь желания. Джентльмен, который дал мне эту лапу, пытался все объяснить, но я не придал значения. Он тоже был из богатых, и я помог ему, как до сих пор и вам помогал. Он решил меня отблагодарить – и вот, сделал мне подарок. Он предупреждал, что надо загадывать осторожно, но я не послушал его и растратил свои желания зазря.
– И теперь ты хочешь продать ее мне?
Старик покачал головой.
– Не продать. Просто отдать, как ее отдали мне. По-другому нельзя. Вы помогли мне, мистер Мюррей, и я думал, что никогда не смогу отблагодарить вас по заслугам. Но теперь, оказывается, могу.
– Если ты рассчитываешь, что я поверю…
– Не хотите – не верьте. Я же вам говорю, это подарок. На худой конец ваша коллекция пополнится очередным курьезом.
Мюррей снова фыркнул, но все-таки полез в карман и вытащил пару купюр. Потом взял лапу. Старик так и не протянул руки за деньгами. Мюррей пожал плечами, бросил купюры на тротуар и пошел прочь. Когда он завернул за угол, Коул отшатнулся, но Мюррей как раз пытался запихнуть обезьянью лапу в карман и ничего вокруг не замечал.
Коул снова заглянул в переулок. Старик уже брел обратно в сторону рынка. Деньги так и остались лежать на земле.
Коул на цыпочках подкрался к купюрам и уже собирался было нагнуться, как старик вдруг оглянулся через плечо. Коул замер. Можно было бы просто схватить деньги и убежать, но, видать, кое-что от науки Тайлера засело в нем накрепко.
– Вы тут кое-что обронили, сэр! – крикнул Коул, указывая на купюры.
– Забери себе, – буркнул старик.
Коул посмотрел на него с сомнением, но старикашка, судя по всему, не шутил. Тайлер, наверно, сказал бы, что это «вопрос принципа». Старик хотел отдать долг, и не его забота, если Мюррей оказался таким невежей, неспособным даже принять подарок.
– Спасибо, – сказал Коул. – Вот, держите.
