— Тебе деньги нужны? — спросил Илюша у старика.
Тот усмехнулся:
— Ну а кому ж они не нужны?
Илюша сунул руку в карман, вытащил горсть камней — желтых и белых кварцев, коричневых и красных кремешков, галечных круглых окатышей с прожилками — и выбросил собранное богатство на дорожку. На самом донышке кармана лежал серебряный четвертак. Илюша вынул его и протянул сквозь решетку бродяге.
— На, возьми. А принцесса заболела, — сказал Илюша, шмыгая носом. Он вспомнил предыдущий день, и голос у него задрожал от подступающих слез: — Она… она…
Старик монетку не взял.
— Оставь себе, — сказал он. — Объясни-ка лучше, что с принцессой?
— Она теперь как… Как Снежная королева, — сказал Илюша, вспомнив сказку, которую читала ему недавно няня.
— Злая? — допытывался бродяга. — На себя не похожа?
Илюша взглянул на незнакомца: хотя лицо его казалось суровым, но глаза смотрели на мальчика с тревогой и сочувствием. Он чем-то походил на доктора. Может быть, поэтому Илюша и рассказал ему все. А может быть, потому, что никто из взрослых его слушать не захотел.
Так или иначе, но он рассказал незнакомцу о том, какой чужой сделалась вдруг принцесса, о пугающей всех черной вуали. И о странной внезапной болезни отца, которую врач не понимает, как вылечить.
Рассказывая обо всем этом, он вспомнил о маме. Няня говорит, что она теперь ангел на небе и ей там хорошо. Но Илюше-то без нее плохо! А вдруг и папа, и принцесса… покинут его? Тогда он останется один. Подумав так, Илюша заплакал.
— Ну-ну-ну! — сказал старик, нахмурившись. — Перестань-ка. Посмотри на меня. Я нарочно сегодня пришел, чтобы помочь твоей госпоже. Я ведь знаю, что с ней. И с твоим отцом.
Илюша удивленно заморгал, глядя на старика. А тот помолчал и добавил:
— Не думай плохо о своей госпоже… Не она это сейчас в замке, а ее призрак.
С трудом подбирая слова, он попытался объяснить ребенку то, что знал сам и что его беспокоило.
— Видишь ли… Принцессу пытались излечить от болезни, вызвав из вечности ее смертную тень. Такая у каждого человека есть. Болезнь прокрадывается в душу, и, чтобы изгнать ее, нужно разделить надвое эту субстанцию… Смертная тень — именно в ней таится все злое, все болезни и… — Старик умолк, качая головой. Потер лоб и продолжил сбивчивые объяснения: — Но вот что получилось: тот знахарь — колдун, который взялся за это… В общем, он ошибся… А теперь она меня не послушает! Да и никто! — поморщившись, воскликнул он и ударил рукой по прутьям решетки так, что железо зазвенело.
Илюша вздрогнул и отшатнулся. Незнакомец опомнился.
— Послушай-ка, — сказал он, придвигаясь ближе к Илье. — Ты можешь вызволить и отца, и госпожу. Надо как можно скорее сжечь колдовскую вуаль. Только надо поспешить, пока призрак не укрепился в нашем мире. Тень убивает других, чтобы самой становиться сильнее. Вот почему твой отец заболел. Понимаешь?
— Дедушка, ты колдун?
Илюша глянул в глаза старику — они искрились то ли от слез, то ли от гнева. Рука, которой бродяга вцепился в прутья решетки, подрагивала, перебирая пальцами воздух — будто это была не рука, а живое насекомое-многоножка, желающее оторваться и убежать, чтоб зажить собственной, отдельной от хозяина, жизнью.
Внезапно вверху захлопали крылья — с неба спустился черный ворон и сел старику на плечо. Беззвучно раскрыв клюв, уставился на Илюшу, зловеще поблескивая черными бусинками глаз.
— Ты ведь любишь отца и принцессу? — спросил старик, прищуриваясь.
Илюша кивнул. Сердце его дрожало и щекотало грудь, как мотылек, когда он пойманным бьется в кулаке, размазывая пыльцу и ломая крылья.
— Молчит?
— Молчит. Даже чаю не выпила!
Высокая кругленькая Глаша в аккуратном белом фартучке поверх полосатого ситцевого платья спускалась по лестнице, держа перед собою поднос с посудой. Она шла из апартаментов принцессы.
Тугие Глашины щеки подрагивали от досады, и возмущенно звякали белые чашки и блюдца с бисквитами, ударяясь друг о друга и о фарфоровый чайник на подносе. Другая горничная поджидала Глашу внизу, глядя на нее с сочувствием.
Илюша выбрался из своей комнаты, так чтобы его никто не заметил, пробежал по коридору на цыпочках и спрятался возле лестницы. Затаился. Он ужасно боялся. Больше всего — что не справится. Или что кто-нибудь нечаянно помешает ему.
