Килорн плакал. Но он ведь никогда не плачет! Костяшки его пальцев были сбиты в кровь. Я так понимаю, он со всей дури ударил кулаком в стену. Несмотря на мой вздорный характер и неурочный час, ничего, кроме жалости, даже страха за него, я не испытывала.
— В чем дело? Что случилось? — Не особо задумываясь, что делаю, я взяла кровоточащую руку друга в свою ладонь. — Что за горе?
Он ответил не сразу, собираясь с духом. Теперь я по-настоящему за него боялась.
— Мой хозяин упал и умер. Больше я не ученик.
Я попыталась сдержать вскрик, но не смогла. Эхо посмеялось над нами.
Он мог больше ничего не говорить, я все равно его прекрасно понимала, но Килорн продолжил:
— Я еще не вышел из ученичества, и теперь… — Запнувшись, он добавил: — Мне уже восемнадцать. У других рыбаков есть свои ученики. Я не работаю и не смогу найти себе работу.
Последние слова вонзились лезвием ножа мне в сердце. Килорн тяжело дышал. Мне совсем не нравилось, как он дышит.
— Меня отправят на войну.
Глава 3
Это длится уже более столетия. У меня даже не поворачивается язык назвать происходящее войной, просто в человеческом языке еще не придумали слова для обозначения этой формы самоуничтожения. В школе нам рассказывали, что причиной конфликта стала земля. В Озерном крае земля плодородна, в основном равнины. На территории страны расположены огромные озера, где в изобилии водится рыба. Озерный край совсем не похож на каменистые, поросшие лесами холмы Норты. Обрабатываемой земли здесь хватает для прокорма лишь половины населения. Даже серебряные ощущают определенный дискомфорт. Именно вследствие всего вышеназванного король когда-то объявил Озерному краю войну, втянув нас в череду сражений. Ни одна из сторон этой войны до сих пор не может победить.
Король Озерного края, тоже серебряный, ответил нашему королю тем же. Так принято у людей благородных. Он пожелал завладеть нашими реками, чтобы по ним можно было добраться до моря, которое полгода не замерзает. А еще ему понравились водяные колеса, воздвигнутые по берегам Главной реки. Именно благодаря этим самым колесам наша страна такая могущественная. Электричества столько, что его хватает даже на красных. До меня доходили слухи о городах, расположенных на юге, недалеко от столичного града Археона. Там искусные и образованные красные строят машины, принцип действия которых выше моего понимания. С помощью этих машин можно путешествовать по земле, в воде и в небе. Они создают оружие, которое способно уничтожить все, что пожелают серебряные. Наш учитель с видимой гордостью в голосе рассказывал нам о том, что Норта — светоч мира, народ, ставший великим благодаря энергии и технологиям. Все остальные, например озерщики или жители Пидмонта на юге, живут в темноте и невежестве. Нам очень повезло, что мы родились в Норте. Повезло. От этого везения мне хотелось реветь лютым зверем.
Но, несмотря на все наше электричество, у озерщиков было вдоволь еды. Мы превосходили их качеством оружия, а они нас — числом. Никто не имел решающего преимущества над противником. В обеих армиях рядовыми были красные, а офицерами — серебряные. Война велась по всем правилам, с применением всех видов оружия, а в результате мы имели поля, усеянные телами тысяч красных. Война, которая, как первоначально предполагалось, должна была окончиться еще столетие назад, все тянется и тянется, не затухая. Меня всегда забавляла мысль, что мы сражаемся за пищу и воду. Даже могущественные и высокородные серебряные хотят есть.
Но сейчас мне было ни капельки не смешно. Следующим, с кем мне предстояло попрощаться, был Килорн. Не исключено, что он тоже подарит мне серьги на прощание, когда облаченный в сверкающие доспехи легионер придет за ним.
— Всего одна неделя, Мара. Через неделю меня здесь уже не будет, — голос его сорвался.
Чтобы скрыть дрожь, Килорн откашлялся.
— Я не хочу. Они не должны так со мной поступать.
Но я видела, как огонь борьбы угасает в его взгляде.
— Нужно что-нибудь придумать, — вдруг заявила я.
— Ничего тут не поделать. Никому еще не удалось избежать рекрутского набора и остаться при этом в живых.
Я и без него обо всем знала. Каждый год кто-нибудь да пытался бежать. И каждый год его притаскивали обратно в поселок, где вешали на центральной площади.
— Ничего. Мы что-нибудь все равно придумаем.
Даже сейчас он нашел в себе достаточно присутствия духа, чтобы пошутить:
— Мы-ы-ы?
Щеки краснеют быстрее, чем бежит по сосновой коре пламя.
— Меня тоже должны забрать в армию. Мы сбежим вместе.
Армия уже давным-давно стала моей судьбой, моим проклятием. Я с этим уже смирилась, а вот он — нет. Для Килорна случившегося оказалось
