Александр Беляев

Тем же майя обязан своим именем и брат царя Атлантиды Келетцу-Ашинацак. В книге Дэвиня сказано, что на языке майя кеяетцу — это «ласточка». Ласточек он вспомнил, задумавшись над тем, откуда взялось слово «халдеи» — название народа, на краткое время захватившего власть в Вавилоне. Греки этим словом ???????? (khaldajoj) стали обозначать всех вавилонян. Как будто, и правда, похоже на греческое ??????? (kheledon) — «ласточка»… Но в языке майя Дэвинь нашел еще более подходящее слово — keletzu. Из чего неизбежно следовал вывод: халдейские мудрецы оттого были названы халдейскими, что мудрость свою получили прямо из рук атлантов.

На самом деле, ни о каких ласточках греки не помышляли, они лишь воспользовались вавилонским названием этого племени — kaldu. Но и kaldu — это не более чем приспособление чужого слова к тугому вавилонскому уху. В Библии народ сей называется kasdim; — im — окончание множественного числа, следовательно, корень слова: kasd-. Сходства с вавилонским kaldu как будто еще меньше, чем с ласточкой. Но дело в том, что — s- в этом корне необычное, поскольку записано не привычной буквой для звука s — «самех», а буквой s — «син», обозначавшей особый звук — латеральный «с», то есть «с» и «л» произнесенные одновременно: kaL'd-im.

Но вдаваться в такие подробности атлантологам скучно…

А вот мир, окружающий Атлантиду, списан прямо с Библии: царство Агад — это Аккад в Месопотамии, Ашур — Ашшур (Ассирия), Ур — Ур, Атцор — Гацор, Эрех — Иерихон…

Атлантида влекла русских писателей и до Дэвиня. Самый известный пример — «Аэлита» Алексея Толстого (1923). Из менее известных: поэма Велимира Хлебникова «Гибель Атлантиды» и драма Ларисы Рейснер «Атлантида» — обе 1913 года. А в 1910 году появилась книга Константина Бальмонта «Змеиные цветы», в которой содержались переводы древних хроник майя, повествующих о гибели священной страны Астлан. Переводил Бальмонт, конечно, не с языка майя — за него эту работу проделал французский миссионер Шарль Этьен Брассёр-де-Бурбур. С 1854 года он окормлял индейцев гватемальской деревни Рабиналь, составлял грамматику их языка, искал старинные испанские рукописи, пока в 1864 году не понял, что древние мексиканцы похожи на платоновских атлантов. И тогда Брассёр написал ученому сообществу четыре письма с изложением своих мыслей по этому поводу. Ученых он не убедил, из науки выбыл, а в довершение ко всему произвел сильнейшее впечатление на другого француза — Огюста Лё-Плонжона. На этого уже никакие резоны не действовали. Например, он заметил, что древние майя часто обводили барельефы на стелах незатейливым узором — своего рода рамкой: три прямоугольника, три кружочка, три прямоугольника, три кружочка и т. д. Тут Плонжона и осенило: три тире — три точки — три тире… «Спасите наши души!»… SOS!!! А раз атланты выучили азбуку Морзе, то понятно, что был у них и электрический телеграф!

Воодушевленный первым успехом, отважный исследователь взялся за рукописи майя. Расшифровать записанный иероглифами текст особого труда не составило — во-первых, языка майя Плонжон не знал, и, значит, фонетика с грамматикой ему не мешали, а во-вторых, в рукописях было полно рисунков. Рисунки он понял так: жили-были в Атлантиде брат с сестрой — принц и принцесса. Сестру звали Моо, а брата Мооль. А потом случилось несчастье: брат объявил себя богом и влюбился в сестру. Сестра домогательства брата в ужасе отвергла и сбежала, разъяренный же брат — уже не Мооль, а Чак-Мооль («Бог-Мооль») — пустился за ней в погоню. Сестра спряталась от него в Египте, построила там пирамиды, но это ей не помогло, и она побежала в Мексику. Там тоже успела построить пару пирамид, но тут брат ее настиг и над ней надругался. Такого преступления Высшие Силы стерпеть не смогли и Атлантиду утопили.

Вдохновиться такой бездарной выдумкой сумел только Александр Казанцев, соорудив в 1974 году роман «Фаэты». Плонжона он, конечно, не читал, а все сведения беззастенчиво почерпнул из восхитительной научно-популярной книжки Роберта Уокопа (Robert Wauchope) «Lost Tribes and Sunken Continents: Myth and Method in the Study of American Indians» — в 1966 году, на казанцевское несчастье, она вышла в переводе на русский[232]. У Уокопа королева Моо вызывала, понятное дело, только неудержимый смех.

Впрочем, на брассёр-плонжонскую наживку клевали и более достойные, например Иван Ефремов, украсивший последнюю страницу «Туманности Андромеды» цитатой из «Змеиных цветов»:

«Бесконечно давно майя — краснокожие индейцы Центральной Америки — оставили гордую и печальную надпись. Я передал ее Эргу Ноору, и тот украсит ею библиотеку-лабораторию „Лебедя“.<…>

— „Ты, который позднее явишь здесь свое лицо! Если твой ум разумеет, ты спросишь, кто мы? Кто мы? Спроси зарю, спроси лес, спроси волну, спроси бурю, спроси любовь. Спроси землю, землю страдания и землю любимую. Кто мы? Мы — земля!“»

А потом пришла Елена Блаватская и рассказала об Атлантиде такое, чего не знали ни Платон, ни Брассёр-де-Бур-бур.

Одолеть толстенные тома «Изиды без покрывала» и «Тайной доктрины» дано немногим. Поэтому в 1896 году Уильям Скотт-Эллиот (William Scott-Elliot) собрал относящиеся к теме прозрения Блаватской в небольшую книжку «The Story of Atlantis». В еще более краткой и удобочитаемой форме ту же историю изложил А. Н. Толстой в «Аэлите» («Второй рассказ Аэлиты»)[233].

Какие же сочинения из этой библиотеки прочел Беляев? Весьма вероятно, что поэму Хлебникова «Гибель Атлантиды»… В поэме жрец отрубает