—
Но перед этим Воланд еще успевает спросить:
«— Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?»
И получает ответ:
«— Сам человек и управляет, — поспешил сердито ответить Бездомный на этот, признаться, не очень ясный вопрос».
Читатель «Борьбы в эфире» добирался до таких вопросов и ответов к середине романа — в главе шестой («Белый домик»):
«— Эль говорил мне, — начал я, — что у вас нет правительства, нет служащих, нет чиновников. <…> Но должен же быть какой-нибудь контроль?»
И в главе девятой («Последний бой»):
«— Но позвольте,
— Эти машины не имеют людей. Небольшое же число
Отмахнуться от всех этих сходств ссылкой на случайные совпадения, конечно, можно. Но ведь даже встреча с неизвестным и Неизвестным на садовой скамейке — не самый распространенный литературный ход. Я, по крайней мере, ничего подобного у других авторов не припомню…
Да и хронология этому не противоречит: первые известные нам наброски главы «Никогда не разговаривайте с неизвестными» датируются 1929 годом — год спустя после выхода книжки с романом «Борьба в эфире».
И теперь последнее — как уже было сказано, после 1928 года и до конца советской власти «Борьба в эфире» не переиздавалась… Но в этом она разделила судьбу остальных раннесоветских утопий — «Страны счастливых» Яна Ларри (1931), «Через тысячу лет» Вадима Никольского (1927), «Следующий мир» Эммануила Зеликовича (1930)…
А как относился к коммунистической утопии сам Беляев? Если судить по распределению симпатий (к жителям коммунистического рая) и антипатий (к главарям капиталистического ада), то весьма одобрительно.
Но тут такая деталь: в рождественской фантазии 1915 года жуткие события оказались обычным ночным кошмаром, а вот в романе картины счастливого коммунистического будущего герою не приснились — они результат тяжелейшей болезни. И стоило только герою пойти на поправку — бредовые видения исчезли.
Глава семнадцатая
ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ
Ученые подсчитали: сколько бы книг человек за свою жизнь ни прочитал, 80 процентов от общего их числа он одолевает к пятнадцати годам. А кто в отрочестве положенного не осилил, тому уж не наверстать!..
Поверить в такое трудно. И прежде всего потому, что детских тех книг никто не помнит. Ну, разве что — две-три в памяти осели. Отчего же из массы прочитанных в детстве книг, — вот этих, считаных, никак не удается забыть? Даже имена героев — не самые легкие для произнесения — запомнились… Например Ихтиандр.
С фильмом на ту же тему проблем нет — во-первых, красиво: море синее, красавица Настя Вертинская, красивый мерзавец Козаков… А уж мелодию «Нам бы, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно…» и сегодня — полвека спустя — каждый промурлычет без труда. Но ведь и на фильм публика ломилась (в кинотеатре «Россия» на Пушкинской двери снесли) оттого, что роман полюбился.
