Мистер Рук подобрал шляпу и нахлобучил ее на свою юную голову, точно накрывая крышкой шкворчащую на медленном огне сковородку.
— Вы всегда были против меня, — ухмыльнулся он. — Всегда против меня были, это точно, вы, оба. Я никогда ни о чем не просил и ничего вам обоим не сделал. И не жаловался никогда. Просто выполнял свою работу, причем получше всякого другого небось. И теперь вы злитесь — конечно, Джо Рук любому сто очков вперед даст! Ну что ж, ежели вас это не устраивает, так, значит, и вы для Джо Рука недостаточно хороши.
И, огласив эту скромную характеристику самому себе, мистер Рук прошествовал к кобыле. Билли, мрачно сдвинув брови, вручил ему рапиру и плеть, продемонстрировав тем самым немалую отвагу, должен я заметить — учитывая состояние мыслей и тела мистера Рука на тот момент. Но Билли отлично знал сего мужа, или скорее мальчишку; так что рапира была вложена в ножны, плеть убрана, и юный воитель вскочил в седло.
— Джо Рук вас больше не потревожит, — проговорил он вместо прощания. — Он вас ненавидит. Всех вас ненавидит, так и знайте.
Эти слова, по всей очевидности, задумывались своего рода обвинительным актом и подразумевали ненависть к Самсону Хиксу, к Билли и, вероятно, к Лью Пилчеру (будь он рядом, а не в грузовом фургоне), и к вонючим, мерзким тварям, и к самой земле у них под ногами, и к далеким багряным холмам, и к небу над головой. Сей в высшей степени беспристрастный молодой джентльмен ненавидел всех и вся в равной степени.
Мистер Рук ускакал прочь, мысленно обливая презрением все, что видел, и обратив взгляд цепких крохотных глазок к северу, в сторону города Солтхед.
— Ого-го! Скромник наш Джо Рук, — заметил Билли. Губы его изогнулись в саркастической ухмылке. — Ну все, теперь он — не наша забота. Без него оно куда как полегче будет.
Только теперь, вполне осознав серьезность ситуации, мистер Хикс задумался о том, чем обернется нехватка одного человека в свете ухода за стадом и успеха предприятия в целом. Закаленные красные кирпичи его физиономии на мгновение поблекли: перед дымчатыми стеклами возникла картина еще одного провала. Как им теперь прикажете справляться? Животные нервничают, Бог их знает почему, и Хикс понятия не имел, что по этому поводу делать. Невзирая на все заверения Билли, с двумя помощниками вместо трех стадо гнать непросто. Самсон поделился сомнениями со своим мрачнолицым спутником, но тот лишь презрительно отмахнулся.
— Я поеду погонщиком, — объявил Билли, вскакивая на коня. Он подхватил вымпельный шест и отъехал чуть назад, занимая место мистера Рука рядом с вожаком. Громотоп признал его и поздоровался: наклонил голову и пару раз ударил в землю массивной передней ногой. — Видишь? Звери меня знают — теперь уж они упираться не станут. Держу пари, это они из-за Джо Рука паниковали.
Мистер Хикс особой уверенности в том не испытывал — равно как и Билли, — однако ж промолчал. Он направил коня вперед, и к его изумлению и радости вожак мастодонтов послушно стронулся с места. Лицо Хикса озарилось лучом надежды: может статься, все не так уж и скверно. Видение очередного провала возникло слегка преждевременно.
При таком многообещающем начале караван снова двинулся в путь — с того самого места, на котором остановился. Однако невзирая на все героические усилия Билли, мастодонты по-прежнему нервничали. Седоватый ветеран пытался рассеять их тревогу, ласково с ними разговаривая, похлопывая и поглаживая, и даже попытался спеть. Впрочем, этот последний номер скорее напугал мастодонтов, нежели успокоил, и Билли поспешно умолк.
Впереди замаячил поворот; за ним дорога расширялась и со временем ныряла в широкую, относительно округлую, обильно орошаемую котловину, поросшую кустарником и благоуханным диким луком. Слева ее ограждала зубчатая стена известняка, мерцающая в янтарном свете. Справа отвесно уходил вверх склон холма, а позади него на отдаленном хребте угнездилось солнце. В этой местности леса почти не встречались; здесь царило ощущение неизбывного одиночества, растекаясь над окрестностями и заполняя все уголки.
Мистер Хикс дал знак остановиться. Уединенная долинка показалась ему идеальным местом для ночлега, как с точки зрения безопасности, так и охраны стада. Идеальным, если не считать холода; здесь стужа словно бы многократно усилилась. Хикс собирался было спешиться, как вдруг вновь послышался смех: сперва тихий, еле слышный, он стремительно набирал силу, эхом отражаясь от стены известняка. Вожак запрокинул голову и издал странный, исполненный ужаса звук — никто и никогда не слышал от мастодонтов ничего подобного.
Мистер Лью Пилчер, правильно оценив ситуацию, перегнал грузовой фургон в начало каравана и слез с козел. Самсон Хикс и Билли спешились одновременно с ним.
— Экая бестолковщина! — воскликнул мистер Пилчер, вложив в одно-единственное лаконичное восклицание и свой запоздалый отклик на дезертирство мистера Рука и свое восприятие здешнего загадочного феномена.
— Откуда это? — дрожа, вопросил мистер Хикс, засунув руки глубоко в карманы и исследуя дали сквозь дымчатые стекла.
— Да вон же! — воскликнул Билли, тыкая пальцем.
Мистер Хикс вгляделся в указанном направлении: на самом верху отвесного склона на фоне заката маячило что-то черное. Некий монумент, установленный непонятно кем в пустынном месте, — в месте, где его никто не потревожит, поскольку старой тропой через вырубки теперь почти не пользовались. И верно, памятник, подумал Самсон, да только кому? И зачем его ставить?
— Да это ж статуя, — вынес вердикт мистер Пилчер, лениво кивая. — Статуя — здесь, в Богом забытой глуши, где поглядеть-то на нее некому!… И кому занадобилось ставить здесь эту штуку? Мозгов, видать, у парня не хватало, вот оно как. Экая смехотворщина!
