а вокруг, точно облако, сомкнулся густой лес.
— Какова история усадьбы? — полюбопытствовал Оливер. В его больших, ясных глазах светился живой интерес. — Особнякам вроде Скайлингдена без истории никак нельзя. В таких всегда что-нибудь да происходит.
— О, история не из приятных, — отвечала мисс Моубрей. — Нескончаемая череда несчастий и необъяснимых утрат, замалчиваемых трагедий и ревниво хранимых тайн. Если и есть на земле место, озаренное, так сказать, несчастливой звездой, так, сдается мне, это как раз Скайлингден. Однако истинная романтика как раз и кроется во всем том, чего мы никогда не узнаем доподлинно и о чем строим бесконечные догадки. А такого рода секретами Скайлингден набит доверху, как я могу судить по жалким обрывкам сведений. Но остерегитесь, мистер Лэнгли: среди обитателей Шильстон-Апкота прошлое Скайлингдена — тема не слишком-то популярная. О да, посплетничать о новых жильцах — это они за милую душу; что может быть естественнее? Что же до событий, возможно, происшедших под сенью Скайлингдена в минувшие годы, здесь поселяне изливать душу отнюдь не склонны. Едва почуют, куда вы клоните, — замкнутся в себе, что моллюски; во всяком случае, большинство. Да я и сама мало что знаю сверх этого, честное слово; я ведь не всю жизнь здесь прожила. Наверняка Марк сможет порассказать вам куда больше меня.
— По-моему, вы превосходно изложили самую суть, — отозвался сквайр.
— Все словно языки прикусили. Отчего бы это, тетя, как вы думаете?
Миссис Филдинг посерела, побледнела, побелела — и опустила взгляд на тарелку.
— Все именно так, как ты говоришь, милочка, — ответствовала она, подкрепившись несколькими глотками чая. — Цепочка досадных происшествий — полагаю, их следовало бы назвать несчастливыми случайностями — снискала дому определенную репутацию.
— Вот и с Марком точно та же история, — обронила девушка, не сводя глаз с кузена.
— Эта шутка, девочка моя, дорого вам обойдется! — воскликнул изрядно уязвленный сквайр.
После того разговор перешел на предметы менее серьезные. Под конец компания разошлась, и джентльмены отправились в бильярдную сыграть партию-другую. Сняв сюртуки и засучив рукава, они час или два самозабвенно гоняли шары, то и дело перекидываясь дружескими шутками или комментируя ловкий (либо, напротив, неудачный) удар. Но вот Оливер, только что загнав в лузу свой собственный шар и проиграв тем самым в пирамиде, завел речь о тупорылых медведях.
— В Вороньем Крае ничего подобного нет, — промолвил он, — ну, если не считать нескольких медведей в «Странных странностях» — это зоосад тамошний на скале. Наши мишки не бегают по городу на свободе, как у вас тут, среди гор! Взять хоть тот недавний случай, когда одна такая зверюга устроила кавардак в саду викария… должен признать, что меня, городского жителя, это весьма тревожит! Надеюсь, саблезубые коты у вас по улицам не рыщут?
— Случается порою, — отозвался Марк: воплощенное чистосердечие! — Но обычно медведи их отпугивают.
Этот ответ не слишком-то успокоил мистера Лэнгли, который немало всего наслушался о тупорылых медведях и их повадках и вовсе не желал проверять на трезвую голову все, о чем шла речь во хмелю.
— Да, кстати, — промолвил Марк, натирая мелом кончик кия, — завтра у нас будет возможность изучить этот вопрос в подробностях.
— Какой еще вопрос?
— Да вопрос насчет тупорылого мишки — старины Косолапа. Нет-нет, не удивляйся. И сегодня ты из меня больше ни слова не вытянешь. Просто доверься мне, друг Нолл, другого выхода у тебя все равно нет!
И напрасно Оливер снова и снова взывал к своему хозяину.
— Стало быть, объяснения мне дожидаться до завтрашнего утра?
— Именно. А теперь гляди-ка — красный шар в нижнюю угловую лузу!
Удар; щелчок; красный шар взвился над столом, отскочил от борта и со стуком приземлился к ногам Оливера.
— Ха! — воскликнул до крайности изумленный Марк, сминая в зубах сигару. — Кто бы подумал?…
— От души надеюсь, что это — не предзнаменование завтрашнего приключения! — ответствовал Оливер.
Глава 4
«ВЫ НАШУ ДЕВОЧКУ НЕ ВИДЕЛИ?»
Утро выдалось бледным и унылым — из тех, когда просыпаться особенно не хочется. Поднимаясь, Оливер видел сквозь створные окна одетые туманным сумраком деревья, ветки которых то и дело подрагивали под дыханием ветра. Поглядев в направлении Одинокого озера и деревни, он не различил ничего, кроме разреженной дымки, клубящейся в саду и над наезженным трактом. Для летнего утра подмораживало как-то слишком сильно, хотя, возможно,
