бросаясь вперед и осыпая незваного гостя ласковыми словечками и похвалами, а тот вращал безобразной головой туда-сюда, пытаясь получше рассмотреть Оливера; здоровенная птичья туша заполнила собою почитай что весь оконный проем. Как ни странно, увещевания Слэка как будто бы имели успех: тераторн изящно сложил крылья, устроился на подоконнике поудобнее и успокоился, хотя внимание его по-прежнему было приковано к двуногому незнакомцу, и поглядывал он на Оливера весьма свирепо.
— Откуда здесь
— Мистер Шейкер — капитанов питомец, — отвечала мисс Моубрей.
— Прошу простить мне эту вольность, мисс Маргарет, но только мистер Шейкер вовсе ничей не питомец, — возразил Слэк. — Он странник эфира, джентльмен и скиталец небесных сфер; просто он из любезности навещает нас всякий день примерно в этот самый час, дабы оказать нам честь своим визитом и провести время в обществе хозяина — когда хозяин здоров, как равный с равным, поспешу добавить, — и в обществе его смиренного слуги тако же, позволю себе заметить.
— Опять философствуете, Слэк.
— Прошу прощения, мисс Маргарет, трудно воздержаться от философствования при виде этакой твари, — ответствовал Слэк.
Оливер охотно согласился про себя с коротышкой-слугой, хотя покамест не вполне ясно понимал, что происходит. Тераторн! Кошмарнейший, гнуснейший из крылатых хищников, чей силуэт в небе — распростертые черные крылья и кармазинно-красная голова — в глазах большинства селян служил предвестием грядущего бедствия, здесь, в «Пиках», в Талботшире, по всем признакам числился желанным гостем! И все-таки при виде мерзкой птицы Оливер холодел от страха, по спине его бежали мурашки, а сердце учащенно билось — о чем мистер Лэнгли и не преминул поведать Слэку и мисс Моубрей.
— Ах, да не тревожьтесь вы, мистер Оливер, — успокоил его коротышка-слуга, разворачивая принесенный из кухни сверток. — Поскольку близился час его визита, я предусмотрительно захватил тут кое-что — на случай, если мистер Шейкер застанет нас в домике.
В свертке обнаружились полголовы озерной форели, окунек и пара свиных колбас. При виде этих лакомств тераторн сей же миг встрепенулся: пронзительные холодные глаза и острое чутье птицу не подвели. Но вместо того чтобы жадно наброситься на угощение, как можно было бы ожидать, птица позволила Слэку класть яства себе в клюв одно за другим. Голова птицы резко дернулась назад — и форель исчезла, канула в бездонную глотку; еще одно судорожное подергивание — и окунька как не бывало; голова качнулась еще раз, и еще, и колбасы последовали за всем прочим. После чего Слэк вновь обратился к джентльмену и страннику со словами утешительными и ласковыми, тераторн уставился мимо него, словно одаривая прощальным взглядом Оливера, распростер могучие крылья и сорвался в воздух. Домик вновь задрожал и заходил ходуном; птица унеслась прочь; в окно заструился пасмурный свет; жуткий призрак исчез, точно его и не было.
— В жизни не видывал ничего удивительнее, — объявил Оливер. Щеки его уже слегка порозовели. — Тераторн — и
— Мистер Шейкер нисколечко не ручной, сэр, — поспешно уточнил Слэк. — Он просто учтив и любезен — в силу долгой привычки.
— Но как такое возможно?
— Да это все капитан, — объяснила Мэгс. — Видите ли, подобрал тераторна совсем еще птенцом неоперившимся; видно, мать его бросила. Бедняжка был еще и ранен… Подозреваю, что капитан принял судьбу малыша близко к сердцу, ведь друг наш и сам вечно причиняет себе какой-нибудь урон, вот он и выкормил и выходил птенца. Со временем тераторн поправился, а в должный срок научился летать и зажил своей поднебесной жизнью; однако же всякий день возвращается в домик за угощением — и общения ради, если на то пошло. На удивление умная птица, не так ли, Слэк? Должна признаться, я ощущаю в мистере Шейкере некое направляющее сознание, некую искру разума, пусть и примитивного, некую способность к пониманию. Иначе с какой бы стати такому существу водить дружбу с представителями рода человеческого? Зачем подвергать себя опасности?
— Невероятно, — только и смог промолвить Оливер.
— О да, не так ли? — улыбнулся капитан Хой, выслушав из уст Оливера тот же краткий отзыв, когда экскурсанты, осмотрев домик на дереве, возвратились в комнату недужного. — Итак, наш небесный странник и вам показался? Потрясающее существо, вы не находите? Что скажете, мистер Лэнгли, — вы, конечно же, поняли, почему мы именуем джентльмена мистером Шейкером?
— Как не понять. Когда он на нас с грохотом обрушился, весь дом так и затрясся, точно коктейль в шейкере!
— Именно; хотя так бывало не всегда. Сначала я назвал его Крошкой Осбертом, потому что нашел его в день святого Осберта, но со временем пернатый джентльмен вошел в возраст, и стало очевидно: имя ему больше не подходит. Вот тогда-то кухарь мой и вассал и окрестил его наново: год тому назад дело было, в сезон сбора гороха, после того, как тераторн сотряс мою «виллу» в очередной раз. Нет-нет, насчет прочности постройки не тревожьтесь: дом укреплен в ветвях так же надежно, как если бы составлял с деревом единое целое. Меня настил вполне выдерживает, а, как вы заметили, я человек крупный. Кстати, Лэнгли, что скажете о подзорной трубе?
— Превосходного качества линзы. Озеро, сосновый лес по берегам, хребты далеких заснеженных гор — все видно как на ладони. Можно заглянуть в любой уголок деревни и рассмотреть людские лица во всех подробностях. Я так понимаю, сверху даже за усадьбой можно шпионить, — отвечал Оливер.
