вся туша. Даже на уступе кровь.
— Да, похоже, ты прав. Бедный старина Косолап! Надо его обследовать.
Марк огляделся по сторонам и вскоре нашел, что искал: неподалеку начиналась тропка, уводящая вниз, по склону, огибая деревья. Покрытая сосновыми иголками, не шире нескольких футов, у края обрыва она слегка осыпалась. Возможно, именно этим путем проворный тупорылый мишка спустился на скалистый уступ навстречу собственной смерти.
— Ну, пошли, Нолл, — позвал Марк, уже перебираясь через край. — Глянь на Забавника. Его-то высота не пугает: он просто не знает, что это такое.
Сквайр не ошибся: терьер трусил себе по пятам за хозяином, легко и шустро, точно горная козочка. Спустя пару мгновений и сквайр, и пес исчезли из виду. Призвав на помощь всю свою храбрость, с видом независимым и бравым, Оливер неохотно последовал за ними, левой рукой для устойчивости опираясь о надежный каменный склон и внимательно глядя, куда ставить ногу. Однако со временем мистер Лэнгли убедился: спускаться куда проще, чем кажется, если не смотреть направо, в зияющий между соснами провал. Он твердо решил не отрывать взгляда от собственных ботинок и просто следовать тропе, уступив бессчетные радости обзора ландшафта другу. Трюк и впрямь сработал; очень скоро Оливер уже воссоединился с Марком и Забавником на скалистом уступе.
Перед ними распростерлась гигантская медвежья туша. Оливер впервые видел зверя так близко — ближе даже, чем в «Странных странностях», зоологическом саду Вороньего Края. Вниманием его завладели — метафорически выражаясь, разумеется, — и длинные лапы зверя, и тупая, смахивающая на кошачью морда, и вся эта неописумая громада шерсти, когтей и мускулов, составляющие медвежье тулово. Мертвый великан представлял собою зрелище и впрямь впечатляющее. Морду и шкуру в целом испещрили серые и белые шерстинки — дань преклонному возрасту. При мысли о том, на что способны могучие длинные лапы и жуткие когти этого маститого чудища, невзирая на столь почтенные лета, Оливер передернулся — и тут же в голову ему пришла мысль не то чтобы здравая и все же на редкость неприятная: а что, если старина Косолап просто-напросто притворяется, играет с добычей, лишь выжидая удобного момента, чтобы вскочить и напасть? Впрочем, темные пятна крови на туше и по всему уступу убеждали мистера Лэнгли в обратном.
— Ты на морду глянь, Нолл, — окликнул друга Марк.
Да, Оливер не ошибся: глаза и впрямь выклевали хищные птицы. А еще на бессильно поникшей голове и шее зияли страшные раны — и на плечах тоже, и на спине, и на боках. Было очевидно, что вскочить и напасть медведю сегодня не суждено. Того же мнения, похоже, придерживался и Забавник: подозрительно принюхавшись к туше и поворчав, песик недоуменно приподнял темно-каштановую бровь.
— Саблезубый кот постарался, как ты думаешь?
— Вряд ли. Бедняге здорово досталось, верно, но, судя по характеру и расположению ран, я бы предположил, что напали на него с воздуха, — лениво протянул Марк, словно рассуждая сам с собой.
— Никак вчерашние пташки? Сквайр пожал плечами.
— Возможно, одна из птиц воспользовалась преклонным возрастом зверюги… хотя, скажу я, вообразить в роли нападавшего кого-то, кроме мистера Шейкера, чертовски трудно.
— В Вороньем Крае рассказывают, будто бы тераторны, сбиваясь в стаи, порою заваливают взрослого саблезубого кота, — сообщил Оливер, поеживаясь. — Это правда?
— Возможно. Сам я ничего подобного не видел, но, полагаю, случалось и такое.
— Утешительная мысль, ничего не скажешь.
— Послушай, Нолл. Ясно, что мишка мертв уже давно: скорее всего расправились с ним ночью. По мне, эти раны — в точности следы от когтей. К каким еще выводам возможно прийти? Ставлю пятьдесят гиней, тут постарался наш мистер Шейкер, не исключено, что в компании одного-двух приятелей- странников. Других птиц, способных на такой свирепый натиск, в наших небесах просто не водится. Хотя, признаюсь, одна подробность ставит меня в тупик, а именно: отчего противник не сожрал добычу, хотя бы частично? Ха! Вижу, ты мое недоумение разделяешь. Если не считать глаз, тушу вроде бы совсем не объели.
Сквайр задумчиво развернулся на каблуках и заметил темную расселину в скале, чуть дальше от уступа. Его бесцветные невыразительные черты тут же осветились радостным предвкушением.
— А ну-ка пошли, — позвал он. — Поглядим, что ждет нас в пещере.
— Прямо сейчас? — задохнулся Оливер.
— Естественно. Ты ведь в пещерах никогда еще не бывал?
— Никогда.
— Ну, вообще-то «пещера» звучит слишком громко: эти трещины обычно неглубоки. Помню, как облазил одну такую еще ребенком. Должно быть, мой почтенный папаша взял меня на прогулку совсем мальцом, хотя, признаю, мои воспоминания на этот счет достаточно расплывчаты. С тех пор я немало пещер обследовал сам по себе: одни пустовали, другие — нет. В них порою находят приют медведи и прочие лесные жители — на пару-тройку часов. Видимо, и за Косолапом водился такой обычай.
