миссис Боб была еще хуже.
По счастью, миссис Роберт Найтингейл теперь не так часто выходила из дому, как прежде, ибо все ее внимание поглощала ватага маленьких Найтингейлов, результат ее благословенного союза с мистером Найтингейлом. Помянутый выводок в общем и целом включал в себя пятерых птенчиков в возрасте от двух до десяти лет. В общем и целом то была беспокойная орава, большие любители препираться, и дуться, и плеваться, и кусаться, и хныкать, и брыкаться, и драть друг друга за волосы, и швыряться тяжелыми предметами, весьма склонные к демонстративному неповиновению, ниспровержению авторитетов и мелодраматическим вспышкам, что нередко заканчивались потасовками. Короче говоря, миссис Найтингейл возлагала на них большие надежды — и с трудом с ними управлялась. А дабы не излить гнев и досаду на малюток, миссис Боб, понятное дело, обрушивалась на своего супруга и повелителя всякий раз, когда сей джентльмен по несчастливой случайности оказывался дома. Именно поэтому мистер Боб Найтингейл в родных пенатах объявлялся редко; сознание того, что как супруга терроризирует его, так ее терроризируют отпрыски, приносило ему некое личное удовлетворение и до какой-то степени умеряло тягу к отмщению.
Таким образом, на косой взгляд мистера Найтингейла, их домашний быт был устроен не то чтобы вовсе несправедливо. В размытых темных кругах вокруг его глаз некоторые наблюдатели усматривали свидетельство боевого духа и доблести миссис Найтингейл. Но здесь они заблуждались. Темные круги, сдается мне, скорее свидетельствовали о ночном образе жизни мистера Найтингейла и его глубокой антипатии к целительному бальзаму сна, и более того — учитывая сальные волосы, неопрятные усы и низкий лоб, — объяснялись тем, что мистер Роберт Найтингейл просто-напросто невероятно уродлив.
Однажды вечером, когда поднялся ветер и миссис Найтингейл с птенчиками пребывали в особенно прескверном настроении, мистер Найтингейл вспомнил о небольшом дельце, недавно ему подвернувшемся, и пришел к выводу, что, затратив некоторое количество сил на исполнение этой миссии — миссии весьма деликатного и конфиденциального свойства, — на сегодняшний вечер он, пожалуй, избавится от розги домашнего рая. Собрал все необходимое снаряжение — несколько маленьких, но весьма хитроумных стальных инструментов, моток веревки, свечу и кремень, пустой холщовый мешок — и, точно трудолюбивый ремесленник, отправился на работу, сдвинув на лоб фетровую шляпу с широкими опущенными полями и перебросив мешок через плечо.
Чуя приближение дождя, мистер Найтингейл быстро добрался до отдаленной окраины города, дабы исполнить там волю своего собственного господина и повелителя, чьего имени я здесь приводить не стану, хотя у него седовласая, вознесенная на шее-башне голова, чванливый, выдающийся вперед подбородок и пронзительные ястребиные глаза, а в уголках губ играет зловещая улыбочка.
Дюжая фигура неуклонно продвигалась вдоль бессчетных рядов домиков и по неосвещенным магистралям, пока не достигла цели своего путешествия: унылого, сгорбленного особняка, выстроенного по большей части из камня и наполовину затянутого плющом, что высился в конце продуваемого насквозь переулка. К тому времени уже настала ночь, когда все законопослушные граждане мирно спят в постелях, ставни их закрыты, а окна заперты.
Мистер Найтингейл обошел особняк по периметру и обнаружил три освещенных окна, все — в дальнем конце здания. Приметив длинный балкон этажом выше, примыкающий к двустворчатым, доходящим до пола французским окнам, он ринулся на приступ: извлек моток веревки, один конец перебросил через парапет и, закрепив ее на старом железном орнаменте ограды вокруг входа в подвал, вскарабкался наверх.
В ход пошли инструменты его профессии — и очень скоро окна темной комнаты уже распахнулись перед незваным гостем. Прислушавшись, не услышав внутри ни звука, и таким образом убедившись, что он не угодил в чью-нибудь спальню, мистер Найтингейл состроил для поднятия духа яростную гримасу и приготовил свечу — чтобы определить, куда попал.
Место и впрямь оказалось престранное: очень просторные покои с высокими потолками, обшитые резными дубовыми панелями, с изумительным каменным камином, доходящим до самого верху. По стенам была развешана коллекция древнего оружия; среди всего прочего мистер Найтингейл опознал дротики и копья, мечи и небольшие круглые щиты, все — из чистой бронзы. Незнакомые ему предметы включали загадочный двойной топор и огромный округлый щит, в центре которого скалилась литая морда кошки — возможно, пантеры. Повсюду на мебели красовались терракотовые статуэтки, изделия из блестящего черного фаянса, культовые вазы, сосуды для возлияний и серебряная посуда. Вдоль дальней стены протянулся ряд расписных ширм с яркими изображениями воинов, колесничных гонок, атлетических состязаний, ныряльщиков и борцов, флейтистов и акробатов; сцены плясок, охоты, рыбалки и пиров, выписанные живо, изящно, и, вне всякого сомнения, в глубокой древности, складывались в красочную панораму жизни на заре мира.
В углу комнаты, у приоткрытой двери во внутренний коридор, высилась терракотовая статуя юноши высотой в человеческий рост; фигура весьма впечатляющая, с темными волосами — заплетенные в косы, они веревками рассыпались по плечам, с гипнотическим взглядом черных глаз и загадочной улыбкой. Одет он был в короткую белую тунику или тогу, отделанную волнистой пурпурной каймой, а в руке держал трость. Фигура под резким углом наклонялась к наблюдателю, точно захваченная в стремительном движении вперед. Рядом с терракотовым изваянием стояли бронзовый треножник, курильница для благовоний и передвижная жаровня на колесиках, все изукрашенные фантастическими орнаментами.
Впечатление многократно усиливали царящее вокруг нерушимое безмолвие и знобкие тени, скользящие по старинным дубовым панелям. Мистеру Найнтингейлу казалось, будто он на дне моря и разглядывает разбросанные останки былого кораблекрушения, навеки застывшие во времени. Всю комнату окутывала священная аура глубокой древности.
На причудливо украшенном алтаре из вулканического туфа, занимавшем свободное место в центре комнаты, стояли кувшин с вином и чаша для
