– Да не пойду я в лес, ты там меня пристрелишь!
– Замечательно, – сказал высокий, послышалось шуршание, и Уил пошел вперед. Он тут же провалился в снег. Снег был неглубоким, всего по щиколотку, но он сделал вид, будто там очень глубоко. – Быстрее.
– Я пытаюсь.
– А я пытаюсь не выстрелить в тебя, – сказал высокий. – Но мне все тяжелее себя сдерживать.
Он пробирался через снег, слой которого становился толще и толще. Его сознание напоминало огромный белый простор. Снежную равнину, лишенную каких-нибудь планов, кроме тех, которые заканчивались его смертью.
– Иди правее. А то ты все время пытаешься вернуться к шоссе.
Уил пошел. Впереди были деревья, жидкий лесок. Его убьют в этом леске. Его тело засыплет снег. Весной его сожрут лисы. Потом его обнаружат скауты и будут тыкать в его останки палками.
– Стоп. Хватит.
– Не стреляйте мне в спину! – Уил повернулся, проваливаясь в снег. Высокий был в десяти футах от него, не достижимый в высоких сугробах. – Оставьте меня здесь. Я все равно никуда быстро не доберусь. А вы спокойно уедете.
Высокий вскинул обрез и приставил приклад к плечу.
– Ну хотя бы… ради всего святого… подождите! Объясните мне, почему? Вы не можете просто так пристрелить меня! Это из-за того, что я не стал плясать под вашу дудку, да?
– Нет.
– Не стреляйте мне в лицо!
Высокий раздраженно фыркнул.
– Хорошо. Повернись.
– Ладно! Ладно! Только дайте мне… – Уил вытащил одну ногу из снега, опустил ее. У него текло из носа. – Ублюдок!
– Пять секунд – и я стреляю, – сказал высокий. – А ты пока встань так, как тебе нравится.
Уил повалился на землю, потому что теперь уже ничего не имело значения.
– Прости, Сесилия, мне жаль, что ты умерла. Я никогда не говорил тебе о любви, а должен был бы. Но «люблю» – это просто слово. Элементарное слово, которое я не смог произнести, а должен был бы. – Он скоро умрет. Этот мужик выстрелит и оставит его бездыханное тело в снегу. Так, наверное, лучше.
Время шло. Уил поднял голову. Высокий все еще был на месте.
– Что ты сказал?
– Что… я… так и не сказал Сесилии, что люблю ее. Я должен был сказать ей об этом.
– Ты сказал «элементарное слово».
Молчание затянулось. Он не выдержал.
– Так ты будешь стрелять в меня?
– Я над этим думаю.
У него скрутило кишки.
Высокий опустил обрез.
– Она заставила тебя забыть, – сказал он. – Ты действительно не знаешь, кто ты такой.
Уил сел, у него стучали зубы.
– Новый план, – сказал высокий. – Возвращайся к машине.
Мимо проносился мир, состоящий из съездов, эстакад, освещенных желтым светом заправок и деревьев в снежном уборе. Глухо стучали «дворники». У Уила дергался глаз. Водительское окно было приоткрыто, и в щель врывался разъяренный воздух.
Высокий покосился на него.
– Как ты? В порядке? Что-то вид изможденный. – Он неопределенно взмахнул рукой. – Лицо бледное.
Теоретически снег, сваленный на обочину шоссе, должен быть фута два глубиной. Велика вероятность, что он смягчит удар. Но потом придется бежать по снегу. Фургон с визгом затормозит. Распахнется дверца. Ничего хорошего из этого не получится.
Высокий подвигал рычажок.
– Печка не работает. А окно нужно держать открытым, чтобы не запотевало лобовое стекло.
В сущности, маловероятно, что ему удастся открыть дверцу ногами. В сущности, он не собирается ничего предпринимать, пока этот тип не съедет на обочину.
