изобразить из себя этакую капризную дочку богатого папочки, расплачивающуюся папиной кредиткой. Ее спросят, зачем она сюда прилетела, и где собирается жить, и когда полетит обратно. Если им не понравятся ее ответы, они развернут ее на сто восемьдесят градусов и запихнут в самолет, летящий обратно. Идея, конечно, была великолепной, за исключением провала в той части, где ей предстояло ЖИТЬ В БРОКЕН-ХИЛЛ и ИСПОЛЬЗОВАТЬ СОБСТВЕННЫЕ РЕСУРСЫ. Элиот сказал: «Воспринимай это как лучший из возможных исходов», и она поверила ему. Ей нужно прорваться через иммиграционный контроль.
Эмили выбралась из тесного кресла эконом-класса и прошла к хвостовым туалетам. В зеркале она примерила на лицо несколько выражений. Затем умылась и отперла дверь. На обратном пути остановилась возле девушки, которую приметила заранее. Девушка – она была примерно ее возраста – спала. Эмили открыла багажное отделение у нее над головой и принялась шарить там. Вероятность, что кто-то из бодрствующих пассажиров насторожится и скажет: «Прошу прощения, разве эти вещи ваши?», существовала, но была невелика и не предполагала серьезных последствий. Однако все прошло гладко. Эмили нашла маленький чемоданчик и спортивную сумку и, встав на цыпочки, залезла в них. Внутри были кошелек, бумажник, цифровая камера, которую она взяла, потому что ее можно было продать, и книжка. А еще пальто, которым можно было бы прикрыть школьную форму, и Эмили сунула его себе под мышку. Она закрыла отделение. На нее были направлены две или три пары глаз, но все они были остекленевшими и безучастными; их владельцы критиковали ее стрижку или предавались фантазиям с участием школьниц, и это было замечательно. Все выглядело так, будто она просто берет свои вещи. Делая вид, будто разминает ноги, Эмили открыла книгу и стала читать ее, стоя над спящей девушкой, которую только что обокрала. Вскоре в проходе появился мужчина, и она смогла сесть на свое место так, чтобы это не показалось бегством с места преступления.
Перед началом снижения Эмили пересела на другое место, чтобы избежать ситуации с «а где мое пальто?». Она в первых рядах покинула самолет и быстро прошла к посту паспортного контроля. Подол нового пальто вился вокруг ее щиколоток. Очереди оказались недлинными, совсем не такими, как в Лос-Анджелесе, и у нее появилась возможность выбрать себе офицера-пограничника. Его звали Марк, он был из сто четырнадцатого или сто восемнадцатого, добродушный и более-менее умный, но смирившийся со своей работой, которую считал важной, но скучной. Это Эмили определила с первого взгляда. Без очков, без бороды, прическа простая, но не строгая, без явного высокомерия или тщеславия. Без креста или других религиозных символов. Она станет его отражением. Она – Эмили Рафф, скромная и открытая, прозябает в должности инспектора ДПС и обеспечивает связь с клиентами. Должность, конечно, невысокая, но все равно нужно стараться выполнять свою работу добросовестно, иначе можно навредить людям.
– Здравствуйте, – сказала она. – Хочу сразу предупредить: у меня нет обратного билета. Сожалею. Я знаю: это значит, что вам придется присвоить мне третью степень.
Два часа спустя ее выпустили из комнаты для собеседований. Они задавали множество вопросов, но ни разу Эмили не ощутила реальной опасности, ни разу с того момента, когда лицо Марка расслабилось после ее вступительного предложения. Она нагородила массу лжи, придумала историю о том, как у них в отделе случился скандал, как сильно он травмировал ее нежную душу, как ночью ей на глаза попалась реклама турпоездки в Австралию и как она в стремлении сбежать от всех проблем собралась за одну минуту (Марк, вы же понимаете меня, правда? Вам же знакома эта потребность сбежать?). Она была очаровательна и откровенна и разбиралась в том, как мозг принимает решения, лучше, чем эти ребята – во всем остальном. От пальто она избавилась до того, как вышла в зал прилета, на тот случай, если его хозяйка болтается где-то поблизости и пишет заявление о пропаже. Она нашла обменный пункт, где ей удалось снять с кредитки целых пятьсот долларов. Она обнаружила, что австралийские доллары на вид очень забавные: яркие и блестящие, как игрушечные деньги. Они ей очень понравились. Она купила журнал и съела булочку. Затем пошла к стойке выдачи багажа и наблюдала, как плывут по кругу чемоданы, сумки и тюки, и ждала, когда появится что-нибудь дорогое, женственное и незабранное. Пограничник в серой форме привел бигля в пурпурном комбинезоне, и тот обнюхивал багаж. Когда он нашел банан в чьей-то ручной клади, то тут же сел, а офицер угостил его лакомством. В Лос-Анджелесе такую работу выполняли немецкие овчарки. Когда фиолетовый чемодан от Луи Виттона в третий раз проплыл мимо нее, Эмили стащила его с карусели, вытащила ручку, поставила на него свой рюкзак с Пикачу и направилась к выходу.
* * * Солнце было ярче. Воздух пах солью и почему-то казался просторнее. Эмили нашла стоянку такси, и водитель укладывал ее ворованный чемодан в багажник, пока она усаживалась на заднее сиденье.
– И куда, дорогуша?
Водитель был белым – еще один аспект, к которому она не привыкла.
– В Брокен-Хилл, пожалуйста.
Водитель повернулся к ней:
– В Брокен-Хилл?
– Какие-то проблемы?
– Ну, не знаю. Почти тысяча километров – это проблема?
– Что за… – Эмили почувствовала себя полной дурой. – Сколько это в милях?
– Семьсот как пить дать.
