Мужчина не стал даже спрашивать, зачем нужны деньги, – вероятно, за те несколько минут, пока он был внизу, он окончательно поверил Винтару.
Маг принял протянутые деньги, вежливо кивнул:
– Спасибо. Выберемся из города, я все отдам.
По губам травника скользнула кривая усмешка:
– Жизнь моей дочери стоит намного дороже, господин Кенниг.
– Как скажете, – пожал плечами ледяной маг, и лишь потом до него дошло, как к нему обратились. – Как вы меня назвали?! – Он-то точно знал, что вчера, покупая ромашку, он назвался совершенно по-другому.
– У меня очень хорошая память, господин Кенниг. И я, при некоторых усилиях, могу вспомнить того, кто десять лет назад почти каждый день покупал у меня травы.
– Жаль, не могу похвастаться тем же, – тихо буркнул Винтар.
– А еще я помню ледяного мага, пришедшего с армией ведьмы и убившего нескольких наших ратманов.
– И вы все равно помогаете?!
Грустный смешок:
– К счастью, во времена правления ведьмы никто из моих родных не погиб. А жизнь моей дочери, как я уже сказал, намного дороже пятнадцати крейцеров.
Винтар задумчиво закусил губу, а потом тихо поинтересовался:
– У вас еще осталась ромашка?
Гвилла потеряла след. Гвилла просто потеряла след. Некоторое время она кружила по городу, но инквизитор уже точно видел, что девчонка бесполезно шатается с одной улицы на другую, даже не пытаясь сделать вид, что она в трансе.
– Довольно! – рявкнул мужчина, и ищейка вздрогнула всем телом и замерла, ошарашенно хлопая глазами, словно только что пришла в чувства. Но он- то знал, что девица притворяется! – Возвращаемся домой. Там посмотрим, что делать дальше.
Через пятнадцать минут все слуги собрались в небольшой гостиной. Девять человек молчаливо выстроились в ряд: слепой Рикмир опустил голову, крепкий Фалько упрямо смотрел перед собой, словно не понимал, зачем здесь собрались, коротко постриженная Гвилла ковыряла ногой пол – уж она-то точно знала, о чем сейчас пойдет речь, черноволосая Хасса бережно поддерживала под руку ослепшего брата, близняшки Лиуба и Адала стояли рядом, одинаковыми жестами теребя рукава камзолов, – инквизитор предпочитал, чтобы все его слуги носили мужские костюмы с высокими воротниками, закрывавшими шею. Одильхох замер у двери, а маг земли Урсольд и создатель иллюзий Менрих, казалось, были мыслями где-то далеко. Сам хозяин уселся в глубокое мягкое кресло, откинулся на спинку и скрестил руки на груди.
– Итак, беглецов мы не нашли…
Гвилла потупила взор. Уж она-то точно знала почему, но предпочитала не распространяться об этом.
– Но сейчас возникает другой вопрос: кто помог. Лиуба, я ведь поручил допрос тебе. Ты что, ослушалась меня и так и не выяснила, кто виноват? – в меланхоличном голосе инквизитора не было ни малейшего намека на ярость, но девушка почувствовала, что ее бьет крупная дрожь. Ответить она не успела.
Молчаливый Рикмир шагнул вперед:
– Она не допрашивала. Я сам признался!
Хасса вцепилась ему в руку, словно надеялась остановить, но было поздно – капюшон инквизитора уже повернулся к слепцу:
– Сам? Какая храбрость! Лиуба! Три кнута ему.
Девушка вздрогнула, закусила губу и, не отваживаясь спорить с хозяином, шагнула к Рикмиру: с тонкой руки стекла огненная плеть. И там, где она касалась деревянного пола, оставались подпалины…
– Не надо! – рванулась к хозяину Хасса. – Он врет! Хозяин, разве вы не видите, что он врет?! Это я пустила чужаков! Я открыла дверь и провела его к пленникам!
– Не слушайте ее! – взвился слепец. – Я сделал это сам!
– Какая прелесть! – хихикнул инквизитор. – Три плети. Обоим.
Лиуба замерла, кусая губу. А потом вдруг вскинула на хозяина радостный взгляд:
– Я… Я не могу, господин! У меня не хватит сил так долго удерживать огонь!
– Адала, – сладко протянул ее собеседник, – помоги сестренке! Каждый проступок должен наказываться…
Взвились огненные кнуты…
Когда наказание закончилось, инквизитор коротко мотнул головой:
– Одильхох, начинай. Они мне пока что нужны живыми… Девчонку пока не трогай.
Слуга обвел взглядом стоящих неподвижно собратьев по несчастью, покорно шагнул вперед, склонился над скорчившимся на полу Рикмиром, не
