мешочек.
– Позвольте, милорд? – И, не дожидаясь ответа хозяина, Бертвальд споро расставил миски по разным углам комнаты, высыпал содержимое узелка в каждую из них, и по комнате потек аромат мелиссы и душицы. – Я думаю, так будет лучше, милорд.
– Да, спасибо, можешь идти.
Устало обхватив голову, лорд Сьер вгляделся в лист, исписанный мелким убористым почерком, пытаясь поймать за хвост хотя бы одну здравую мысль. Те, как назло, разбегались в разные стороны.
Отец не готовил из младшего сына наследника и никогда не предполагал, что тот станет во главе Ругеи, – на это мог рассчитывать только Ханно. Пусть Адельмар получил хорошее воспитание, но предполагалось, что он займется наукой, а потому знания младшего Сьера ограничивались к моменту смерти отца и братьев абсолютно ненужными областями: философия, основы стихосложения, литература… К началу правления мужчина мог процитировать все сонеты великого Брандлера, но понятия не имел, как помочь погибающей после ведьмы Ругее. После всего происшедшего, после всего случившегося мужчине пришлось самому изучать основы экономики, выяснять, как поднять лежащие в руинах города, как возродить вытоптанные поля. Но даже сейчас для того, чтобы прочитать отчет управляющего и сообразить, о чем там идет речь, приходилось напрягаться.
А тут еще эта головная боль. И пряные запахи сушеных трав, плывущие по комнате, напоминающие о давнишних события, о Селинт, которая сейчас так беззащитна, о Селинт, которая находится так рядом и в то же время так недосягаема…
Адельмар загнанным зверем метался по комнате.
Отец обеспечил деньгами, так что юноша мог позволить себе снимать в столице дом, а не жить в общей казарме. Тем более, что, как выяснилось, служба при дворе не предполагала службы как таковой. Гвардейцем Адельмар Сьер назывался лишь номинально, воевать Фриссия в ближайшее время ни с кем не собиралась, а потому все, что требовалось от юноши, – раз в неделю прибывать на развод. И все бы было хорошо, но в груди уже третий год подряд жила тоска по Селинт.
Первое время от нее раз в месяц приходили написанные неуклюжей рукой письма в две-три строчки. Потом в столицу пришли тревожные слухи о каком-то колдовстве, темной магии, поднимающей голову в провинции, в Ругее… А потом письма просто перестали приходить. И от нее, и от отца.
Первые месяцы Адельмар загонял страхи подальше и старался не думать о том, что может твориться дома, но постепенно, по мере того как в столице ползли шепотки о страшной магии, о льде, покрывающем стены домов летними вечерами, – страх нарастал.
Потом пришли новости о восстании в Ругее, о том, что невесть откуда появившееся войско ландскнехтов, ведомое какой-то колдуньей, все ближе подходит к Бирикене. Адельмар уже места себе не находил. Но уехать из Бюртена юноша не мог, будучи связанным вассальной клятвой, не имел на это никакого права, хотя уже сотню раз подавал прошение о выезде в родное лорд-манорство. Он прекрасно понимал, что сам он не сможет сделать ничего, но тревога, царившая в душе, была сильнее доводов рассудка.
Его Величество Фарамунд V Великолепный только отмахивался от петиций молодого гвардейца. Есть ведь постоянная армия, есть те самые ландскнехты и шварцрейтары, а раз так – горная провинция и сама сможет защитить себя. Намного интересней и важнее, если гвардейский развод на главном плацу завтра будет еще более пышным, еще более красивым!
Король Фриссии обеспокоился происходящим, лишь когда на тревожные вести уже нельзя было закрывать глаза: когда в провинцию Борн поспешили беженцы с последним имуществом, когда начали рассказывать, что ландскнехты, служащие ведьме, несут смерть, что хлеб в полях в июне замерзает на корню, покрываясь тонким слоем льда, а дикое зверье заходит в деревни и уничтожает всех на своем пути… Посланная в Ругею королевская армия была полностью разбита.
В день, когда молодой гвардеец уже был готов предать вассальную клятву и сбежать из Бюртена, Его Величество подписал прошение и позволил юноше направиться в родную провинцию. Никаких солдат ему в помощь не дали. Впрочем, последнее было как раз не удивительно. Ругея была вольным лорд- манорством. С одной стороны, она была независимым государством, полностью решавшим, как ему жить и что делать, а с другой – правители все равно официально выступали вассалами Его Величества и должны были отправлять своих сыновей на службу в Бюртен. Отец Адельмара то ли в шутку, то ли всерьез называл это системой заложничества…
Для юноши осталось тайной, о чем думал король, подписывая его бумаги. Может, сдался, побоявшись магии и собравшись отдать Ругею на растерзание ведьме и ее подручным, может, решил, что один гвардеец уже не решит исхода битвы, а может, просто пожалел парня, думавшего только о родных.
Через три месяца Адельмар Сьер был у границ горного лорд-манорства. Он ехал по знакомым местам и не узнавал их. Там, где некогда шелестели дубравы, прошли пожарища. Хлеб на посевных полях полег, побитый градом и словно покрытый застарелой ледяной коркой, не таявшей под солнечными лучами. Луга были завалены телами, над мертвецами кружилось воронье, и некому было отвезти павших на погосты.
Шварцвельс, родная деревня Селинт, была пуста. Не слышалось человеческой речи, не звучал детский смех, не было никого… Покосившиеся, полуразрушенные дома встречали путешественника пустотой и застарелым запахом пролитой крови… И смерти… Лишь зеленые толстые мухи взлетали при приближении, бросая свое страшное пиршество.
Приближаясь к дому наузницы, Адельмар уже знал, что увидит, но до последнего момента оттягивал этот страшный миг – не пришпоривал коня, словно
