Джек Ритчи
ВКУС УБИЙСТВА
— Я убежден, что сосиска — одно из величайших изобретений человечества, — сказал Генри Чандлер. — А оформленная в виде сандвича, она не только питательна, но и очень удобна. Процесс еды отнюдь не требует от вас ненужной сосредоточенности. Вы можете читать, или смотреть телевизор, или держать пистолет.
Электрические часы на стене показывали пятнадцать минут первого, и мы с Чандлером были одни во всем здании — остальные служащие ушли на ленч.
Он оторвал зубами кусок сандвича, прожевал и проглотил его. Затем улыбнулся.
— Вы и моя жена были осторожны, мистер Дейвис. Весьма осторожны, и теперь это работает мне на руку. Разумеется, я устрою все таким образом, будто вы сами лишили себя жизни. Но если даже полицейских не удастся обмануть и они поймут, что здесь произошло убийство, им все-таки будет не хватать мотива. Нас с вами ничто не связывает, кроме того, что вы наняли меня на работу… так же как и двадцать других.
Я положил свои похолодевшие руки на крышку стола.
— Ваша жена все поймет. Она сообщит в полицию.
— Да что вы говорите? Сомневаюсь. Ради любовника женщина способна на многое… если он жив. Но мертвый любовник — это совсем другое дело. Женщины чрезвычайно практичны, мистер Дейвис. Вдобавок учтите, что она будет лишь подозревать меня в убийстве. Знать наверняка она ничего не будет. И уже одна эта неопределенность помешает ей отправиться в полицию. Она скажет себе — и будет вполне права, — что совершенно ни к чему выставлять ее роман с вами на всеобщее обозрение. Может быть, вашей смерти хотел не только я один, но еще десятки людей.
В моем голосе зазвучало отчаяние:
— Полиция начнет проверять всех подряд. Они выяснят, что вы остались, в то время как другие ушли.
Он покачал головой:
— Не думаю. Никто не знает, что я здесь. Я ушел вместе с другими, а потом вернулся. Заметить меня было некому. — Он поразмыслил несколько секунд. — Я решил, что лучше всего убить вас во время перерыва на ленч, мистер Дейвис. Тогда полиции будет особенно трудно разобраться, кто где находился. Люди едят, гуляют, заходят в магазины и в конце концов возвращаются на работу. Почти невозможно установить, где именно они были… или опровергнуть их утверждения относительно этого.
Он снова полез в коричневый бумажный пакет.
— Обычно я ем в каком-нибудь кафетерии по соседству. Но я не из тех, кого замечают и на чье отсутствие обращают внимание. Две недели, мистер Дейвис, я выжидал, когда вы останетесь тут в одиночестве. — Он улыбнулся. — И вот сегодня утром я увидел, что вы принесли ленч с собой в кабинет. Вы думали, что будете слишком заняты и не успеете выйти перекусить?
Я облизнул губы:
— Да.
Он поднял верхнюю половинку сандвича и уставился на две маленькие сосиски.
— Странно устроен человеческий организм. В моменты стресса наши эмоции — печаль, гнев или страх — зачастую сопровождаются чувством голода. И в настоящий момент, мистер Дейвис, у меня отчаянно сосет под ложечкой. — Он улыбнулся. — Вы уверены, что вам не жалко сандвича? Он ведь все-таки ваш.
Я промолчал.
Он вытер губы бумажной салфеткой.
— На нынешней стадии эволюции человек по-прежнему нуждается в мясе. Однако, с точки зрения сверхчувствительного человека вроде меня, его потребление сопряжено с некоторыми трудностями. Например, к бифштексу я всегда приближаюсь с осторожностью. Знаете ли вы, что, если мне попадается хоть один маленький хрящик, это так выбивает меня из колеи, что я не могу есть дальше?
Он изучал меня взглядом.
— Наверное, вы считаете, что подобные рассуждения в данной ситуации говорят о моих расшатанных нервах? — Тут он кивнул, почти незаметно. — Не знаю, почему я до сих пор вас не застрелил. Может быть, потому, что мне нравятся такие моменты и я стараюсь растянуть их? Или потому, что я на самом деле боюсь решительных действий? — Он пожал плечами. — Но даже если я и вправду этого боюсь, позвольте заверить вас, что я твердо намерен довести дело до конца.
Я отвел глаза от бумажного пакета и потянулся за лежащей на столе пачкой сигарет.
— Вы знаете, где сейчас Хелен?
