Дракон подождал чуть-чуть и спрашивает: «Ну, где он?» Те: «А он домой ушел».
Когда гогот стражников стих, Арторианин протянул мускулистую руку и аккуратно положил на кровать небольшой, истрепанный по краям сверток.
– Вот, возьми, пригодится.
Развернув грубую ткань, юноша обнаружил внутри засохшую, пованивающую мускусом солому.
– Что это? – произнес он, положив странный подарок на ладонь.
– Арторианская кислица, – гладиатор поднял указательный палец, – довольно-таки редкое растение. Нейтрализует большинство известных мне ядов, вызывая по окончании своего действия легкую сонливость. Поэтому используешь ее только перед самым началом поединка. Того, что я тебе принес, хватит примерно на двадцать минут. Значит, действовать придется как можно быстрее. Если получится, первым вырубай обладателя сети и трезубца, – Бартук печально вздохнул. – Хорошо обученные ретории[3] во все времена были неудобными противниками. На остальных твоей скорости должно хватить с лихвой.
– Спасибо, Бартук, – произнес молодой человек, растерянно перебирая пальцами сухие травинки. – Откуда у тебя все это? Только не говори мне, что подобное чудо продается в столице на каждом шагу. Тем более что лишних денег у вас с Каспием водиться по идее не должно.
– Ну, – воин пожал плечами, – учитывая то, что в прошлый раз я покидал лудус в некоторой спешке, я не смог прихватить с собой содержимое всех своих тайников. Так что бери, не стесняйся. Это наименьшее из того, чем я могу тебя отблагодарить.
– Да пока благодарить-то особо и не за что.
– Не держи меня за дурака, Арт. Мы с Каспием умеем слушать и делать правильные выводы. Твои проблемы с Нумерием каким-то образом связаны с тем, что нас не посылают больше на арену Орба. А учитывая желание ланисты как можно быстрее отправить тебя к праотцам, легко сделать вывод, что наше помилование было подписано самим Луцием. Только имей в виду, что обещаниям сенатора слепо доверять тоже не стоит. Он в первую очередь политик, а уж потом владелец садов, полей и огородов. С Нумерием его связывает не одно темное дельце, а ты, как ни крути, всего лишь раб. Но в любом случае, – Арторианин протянул Артему руку, – мы с Каспием отныне твои должники.
Крепко пожав мозолистую ладонь, юноша, как мог, попытался выразить кочевнику свою благодарность, однако Бартук оборвал его буквально на полуслове.
– Хорош трепаться, дружище. Все, что хотел, я в принципе уже сказал. Ложись спать, Арт, утро вечера мудренее. Спи, и да прибудут с тобою боги.
Когда гладиатор вышел, Артем постарался снова заснуть, но сон уже не шел в переполненную невеселыми думами голову. Проворочавшись еще около двух с половиной часов, он ощутил недовольное бурчание опустевшего желудка и решительно откинул легкое одеяло, намереваясь перекусить предусмотрительно припасенной жареной куриной ножкой. За этим-то занятием его и застал вошедший в комнату с первыми солнечными лучами Тарбиш.
– Зря наедаешься тяжелой пищей, – проворчал он, видя, как последние ароматные кусочки исчезают у юноши во рту. – Хотя время у тебя еще есть. Думаю, переварить успеешь.
Убедившись, наверное, в сотый раз, что Артем хорошенько запомнил все его указания, наставник отправился на ежедневный доклад к Нумерию. Когда он вернулся, молодой человек как раз заканчивал примерять выданные для поединка доспехи.
– Ну и как в этом сражаться? – недовольно проворчал юноша. – Хорошо хоть трусы оставили.
Действительно, все его одеяние состояло из льняной набедренной повязки, наручей и твердых, прикрывающих татуировки наплечников.
– Даже щита не дали, – продолжал надрываться Артем, пытаясь вызвать сочувствие у безмолвно скрестившего руки Тарбиша. – Да это просто свинство какое-то. Выставлять меня почти голым перед тремя жаждущими моей крови гладиаторами. Осталось еще только глаза закрыть да руки связать, чтобы уж наверняка.
– Не каркай, – прикрикнул на него арторианец. – Насчет связанных рук не слыхал, а вот шлем без прорезей для глаз могут и надеть. Благо, что публика в Веспе не очень падка на сражения анрикийцев[4], поэтому в ближайшее время подобное развлечение тебе не грозит. К тому же перед выходом ты получишь шлем, подходящий для схваток с реториями, а также свой любимый Альструм. Твои противники, к слову, будут сражаться в похожих доспехах.
– А в чем причина такого минимализма? Или сенатору жалко денег на хорошую амуницию?
– Деньги тут совсем ни при чем. Просто толпа жаждет в первую очередь вашей крови, а на обнаженном теле любая царапина будет отлично смотреться. Так что чем больше ты изранишь противника, тем сильнее тебе будут рукоплескать. Если победишь, конечно.
– Вот извращенцы. – Артем скривился. – Кровь им подавай. Самих бы выгнать на арену, тогда запели бы по-другому.
– Ну, – наставник указал юноше на выход, – попадаются среди веспийцев и любители рискнуть собственной жизнью. Каждый свободный воин, не важно, патриций он или плебей, может бросить вызов любому из гладиаторов. Надо только предварительно обговорить условия боя с ланистой. Опять же, существуют и рудиарии – заслужившие свободу гладиаторы, которые по разным причинам решили остаться на арене. – Тарбиш на секунду мечтательно прикрыл раскосые глаза. – Даже император может спуститься вниз и скрестить свой меч с самыми прославленными гладиаторами. И в такие моменты я ему отчаянно завидую. Ведь рев толпы, скандирующей, подобно заклинанию, твое имя, опьяняет. Их обожание в такие моменты почти осязаемо. Оно сравнимо
