Именно тогда, в 30–е годы, Демьян Бедный заметался, стараясь заработать деньги. И тут ему попался один из сказов Павла Бажова. Д. Бедный решил, что имеет дело с настоящим народным сказанием, лишь записанным Бажовым. Поэт уселся за письменный стол и, как сам утверждает, проработал 100 дней, не разгибаясь, «в результате чего все сказы, заключавшиеся в книге, обрели новое стихотворное оформление».
Д. Бедный выступил в роли вторичного Гомера, создав поэму числом в 12 тысяч строк! Однако новейшая «Илиада» не получила хода. Бажов, почувствовав неладное, принялся всюду твердить, что все эти сказы — авторские произведения, и перекладывать их в поэму нетактично. И чем больше он выступал, тем ближе подходил к получению Сталинской премии (второй степени) и соответствующим орденам и медалям, а Демьян Бедный потерял шансы стать уральским Гомером. Эмоции его выплеснулись в письме к уральскому краеведу В. Бирюкову: «Небесталанный Бажов — хитрый мужичишко: сумел обморочить малоопытных людей и уральцами обласкан. «Выиграл» Бажов, но сказы проиграли. Приятнее было думать, что эти сказы — рабочее творчество, и в этом их ценность, а как сочиняет Бажов — хуже или лучше — это не столь уж важно… Но мне обидно все же, что уральские сказы оказались сниженными, что произошло некоторое похищение и присвоение, что записыватель затушевал подлинных творцов, а я, в частности, оказался в положении Пушкина, попавшегося на мистификацию Мериме…»
Бедный так и не примирился с авторством Бажова и упорно называл его «записывателем»…
Бажовские сказы знакомят нас сразу с целой семейкой оборотней, которые, как можно предположить, представляют собой как бы несколько упрощенный уральский Олимп и вполне подходят для нашего бестиария. Прочтя сказы Бажова, убеждаешься, что верховное божество этого пантеона — Хозяйка, она же Хозяйка Медной горы. Вторым важным, но несколько уступающим ей по значению божеством можно считать Великого Полоза. Однако если Хозяйка ведает драгоценными камнями и всевозможными рудами, то Великий Полоз специализируется по золоту. Ниже этих существ на уральской иерархической лестнице располагаются ящерицы, кошки и змеи — существа служивые. Наверняка в пантеоне были и другие персонажи, но для целей Бажова, как я понимаю, достаточно было этих.
Что же особенного в бажовских божествах и их служках?
Я бы отметил две важнейшие черты. Практически все они — оборотни, все связаны «физиологически» как с миром живым — пресмыкающимися, так с неживым — драгоценными камнями.
Перед нами предстают как бы «двойные оборотни», способные на ряд превращений: пресмыкающееся — человек — камень.
Объяснение тому очевидно: фольклор первоначально создавался рудокопами и резчиками по камню, а камень этот — уральский малахит, зеленый камень в прожилках и узорах, напоминающий зеленые переливчатые шкурки ящериц и змеек. Поэтому и главный цвет в сказах Бажова не золотой, не красный, а малахитовый или изумрудный. Он не существует в сказах сам по себе, а как бы стремится к камню, сливается с ним: «Один — то молодой парень был, неженатик, а уж в глазах зеленью отливать стало. Другой постарше. Этот и вовсе изробленный. В глазах зелено, и щеки будто зеленью подернулись».
Бажов происходил из не очень богатой семьи горного мастера. Закончил Пермскую духовную семинарию и долгие годы учительствовал в уральских деревнях. Гражданскую войну на Урале немолодой уже учитель провел на стороне красных, вступил в партию большевиков, организовывал подпольные ячейки и большевистские восстания, а после победы вернулся в сферу образования, правда, с повышением, в качестве учительского начальства в Усть — Каменогорске. Затем он покинул службу и принялся писать. Несколько лет сочинял воспоминания о своей борьбе с белыми, о славных подвигах красных полков на Урале, а потом обратился к сказам. Начал публиковать их в середине 30–х годов и писал их до 1945 года. Потом прожил еще пять лет в славе и при орденах.
Таким образом, первые сорок лет своей жизни Бажов находился в уральской «глубинке», впитывал в себя и ощущение уральской старины, и сам уральский фольклор. Для всех он был «свой» — сын мастера с Сысертского завода — и одновременно учитель, а учителям в далекой русской глубинке положено было вести записи о погоде, собирать сказки, зарисовывать узоры на полотенцах или копировать царапины на округлых валунах.
Теперь, когда история создания сказов ясна, можно перейти к описанию их персонажей.
Итак, главный герой — Хозяйка Медной горы. Бажов не употребляет слово «Малахитница», которое есть в первоначальных уральских сказах, вероятно, писателю оно показалось менее звучным, нежели первое.
И Хозяйка — оборотень. В своих покоях пребывает она в человеческом облике, хотя уродилась на свет ящерицей. В ней есть божественное презрение к человечеству, даже некая холодная жестокость, с которой она расправляется со злом. Она недобра, но, как и положено высшей силе, — справедлива, справедлива по — царски, подобно Екатерине Великой, которая способна была простить увлечение своего любовника какой — нибудь смазливой фрейлиной и даже выделить этой фрейлине приданое, отдавая ее за согрешившего фаворита. Но никаких оправданий, никакой мольбы ее царственное ухо не слышит…
В фильмах и на рисунках Хозяйку обычно изображают внешне весьма привлекательной, это неправда. Обратимся к Бажову: «Девка небольшого роста, из себя ладная и уж такое крутое колесо — на месте не посидит. Вперед наклоняется, ровно у себя под ногами ищет, то опять зад откинется, на тот бок изогнется, на другой. На ноги вскочит, руками замашет, потом опять на клонится. Одним словом — артуть девка. Слыхать, лопочет что — то, но по — каковски — неизвестно, и с кем говорит — не видно. Только смешком все. Весело, видно, ей».
Волосы у нее иссиня — черные и заплетены в длинную косу. Платье из шелкового малахита. Живет Хозяйка под землей, где у нее громадные залы,
