***Гремлин***
Говорят, что в каких — то средневековых хрониках они упомянуты. Если так, то о них известно немного. По крайней мере, ни в одном известном мне бестиарии, ни в одной мифологической энциклопедии (за исключением труда К. Королева) о них — ни слова. Хотя название звучит по — старинному.
Впрочем, оно могло произойти от гоблина уже в наши дни. Придумали и сделали вид, что существует давно.
Но в любом случае гремлины сегодня известны, особенно после того, как их популяризировало американское кино, Поэтому я позволю себе считать их вашими современниками. Кирилл Королев относит их появление к Первой мировой войне. Именно с той поры они ответственны за все поломки, аварии и неполадки в машинах и приборах. Начинали гремлины с мотоциклов и велосипедов, а потом дошли до космических кораблей и с ними умчались в будущее.
Почему — то они по натуре луддиты, то есть существа, склонные ненавидеть технику.
Передаю дальше слово Королеву, так как сам не уверен в своих знаниях:
«Внешне они сильнее всего напоминают помесь кролика с бультерьером, ростом около 20 дюймов, одеты обычно в зеленые брюки и красные куртки. У них перепончатые лапы, которыми они ступают очень тихо, почти неслышно. К людям вообще гремлины относятся достаточно дружелюбно, а пакости устраивают скорее из озорства, чем из желания досадить».
Русской аналогии гремлинам я не знаю. Может, потому, что сломать велосипед или космический корабль мы отлично умеем сами, без помощи гремлинов.
Зато своего рода наследники у них появились — это, на мой взгляд, зубастики. Не знаю точно их названия на английском, но появились они в детских американских ужастиках: они представляют собой пасти с заточенными зубами, остальное — приложится. У нас существуют: «Зубастики» просто, «Зубастики-2» и так до бесконечности.
Американское кино плодит резиновых страшилищ бессчетно, но я углубляться в тот мир не хочу. Ограничимся литературой и фольклором.
***Олгой Хорлой***
Следующий шаг к сегодняшнему пониманию выдуманного существа — серьезная фантастика, та, что именуется обычно фантастикой научной. В ней конструирование необыкновенных существ подчиняется несколько иным, чем в сказках или детской фантастике, правилам. Они как бы становятся параллельной реальностью, Даже если они обладают какими — то фантастическими свойствами, весь ход повествования подчеркивает, что ничего фантастического или сказочного в этих свойствах нет. Необычное — есть, как необычна антилопа окапи, похожая сразу на жирафа и зебру и открытая в начале нашего века в центре Африки. Пример тому — чудовище, придуманное Иваном Ефремовым.
Я отлично помню свой день рождения в октябре 1944 года. Мне тогда исполнилось десять лет. Это была круглая дата, и мама смогла достать мне новую книгу, а новых книг, да притом интересных, выходило крайне мало. Скромная книга в бумажной обложке была выпущена издательством «Молодая гвардия». На обложке были нарисованы лесное озеро, скалы вокруг и написано:
«И. Ефремов. «Пять румбов»».
Это была первая книга Ивана Антоновича Ефремова, впоследствии знаменитого писателя, а тогда палеонтолога, путешественника, испытавшего фантастические чувства в своих странствиях и в этом превзошедшего своего великого коллегу геолога В. Обручева. Фантастические романы последнего, во — первых, познавательны, Во — вторых, познавательны, в-третьих, полезны, в то время как книги Ефремова завлекательны, таинственны и несут аромат экзотической тайны, которую автор умел отыскать не только в глубинах Тускароры, но и в якутской тундре.
Примером такого произведения, очарование которого достигается благодаря выверенному сплаву описания экспедиционной обыденности, достоверности каждого движения и слова, нарочитого отказа от того, чтобы подготовить читателя к готовой развернуться драме, стал рассказ «Олгой — Хорхой». Лишь старый монгольский проводник Дархин, подобно пророчице греческой трагедии, все время предостерегает героя, пытается, как в волшебной сказке, повернуть назад, обмануть судьбу, не договаривая до конца, что же грозит маленькой геологической экспедиции.
Ефремов вводит в ткань своего рассказа странное существо из монгольского фольклора — песчаного черня, который таинственным образом может убить путника, не прикасаясь к нему. Автор позволяет читателю одновременно глядеть на этого короткого толстого черня глазами нашего трезвого
