слишком прислушивались. А теперь это наследство досталось мне, нужно все менять, но ты представляешь, какая это работа? Да и как, хотя бы на время, ослабить оборону, пусть даже такую? Когда ты подходил к форту, он ведь казался неприступным?
Я согласился, что степная застава производит грозное впечатление и, еще не договорив, уже понял, о чем думает Гриург.
Он уставился на меня своими проницательными глазками, задумчиво двигая челюстями из стороны в сторону, издавая при этом приглушенный скрежещущий звук множества острых зубов. Наконец он изрек с сомнением и изрядной долей подозрительности:
— Мало кто сумеет догадаться об уязвимости стены, если знающий человек не подскажет.
Комендант форта замолчал, но невысказанное ясно читалось на его физиономии.
— А вы двое уже знаете. Сами можете измыслить что-то или поделиться сведениями за хорошее вознаграждение. Возможно, и не планируете ничего, да всегда лучше знать наверняка, что секрет не откроется. А что надежнее, чем смерть, способна запечатать рты?
В разговор вмешалась ведунья:
— Гриург, я знаю, о чем ты думаешь, и понимаю твои опасения. Но сам размысли — зачем нам предавать тебя? Мы не нуждаемся в деньгах, о тайне крепости узнали случайно, могли ведь и не сказать, так было бы для нас безопаснее. Конечно, мы явились сюда не только для того, чтобы предупредить тебя о готовящемся нападении. Ответ, который мы ищем, для тебя ничего не значит, и не было нужды выкупать его сведениями о намерениях ваших врагов. Поверь, в наши планы не входило причинить вред тебе и твоим людям.
Гриург согласно кивал головой, однако непонятно было, то ли он любуется ее прекрасным лицом и сияющими синими глазами девушки, то ли действительно соглашается с правотой ее слов.
Наконец, встряхнувшись, и как будто на время скинув с плеч тяжесть сомнений, начальник крепости отозвался почти приветливо:
— Я разберусь с этими людьми. А вы пока побудьте моими гостями, пришли издалека, устали. Да и дело у вас ко мне какое-то есть, не станем же обсуждать его стоя.
Он махнул нашим сопровождающим, отпуская их, и пригласил нас в дом. Идя следом за широкой спиной Гриурга, я внезапно почувствовал себя карликом, чего раньше при моем-то росте никогда не случалось, и ощущение это было не из приятных.
Верно говорят — поймешь, когда сам переживешь. Только сейчас я посочувствовал тем, кто уродился маленьким, и вынужден всю жизнь смотреть на окружающих снизу вверх, иные — пенясь злобой, завистью и желанием навредить.
Впрочем, не от высоты головы над землей зависит человеческая личность. Я знал многих, почти не видных в толпе, кто был во сто крат лучше иного гиганта.
Мы вошли в большую комнату, явно принадлежащую солдату.
Деревянный грубо сколоченный стол, широкие лавки с небрежно брошенными звериными шкурами, на одной, очевидно служащей постелью, — пухлый мешок, туго набитый сеном. На металлических крючьях висели боевые топоры, палицы, копья, толстые железные цепи, используемые как грозное оружие в бою.
Стол был загроможден потрескавшимися глиняными кружками и блюдами, между которых неуместно выглядели золотые и серебряные, украшенные драгоценными камнями и тонкой резьбой.
Сдвинув утварь на край стола, отчего часть ее с грохотом упала на глиняный пол, хозяин предложил садиться. Без зова явился молодой орк, принесший несколько жареных уток, каравай и жбан с медовухой.
Я понимал, что гостеприимство носит вынужденный характер. Предусмотрительный комендант все же опасался, как бы мы не сообщили, проникшись жалостью, охотникам за черепами о том, что их планы раскрыты.
Однако и мы не спешили уходить, не получив то, за чем пришли. Каждый своим ножом отрезал приглянувшийся кусок мяса, ломоть хлеба, и некоторое время трапеза проходила в молчании. Наконец, отхлебнув медовухи, орк заметил:
— Я знаю, кто вы и поверю вам, о которых люди и орки говорят много лестного. Ты, — он ткнул толстым пальцем в сторону Снежаны, — вылечила князя Василича, хоть он не мог ничем заплатить за твое искусство, а враги предлагали сокровища, если он не выживет. Ты, — тот же указующий перст замаячил перед моими глазами, — стал на сторону князя Рогвольда, когда мог выбрать сторону сильнейшего. Да и вообще возле вас вечно вертятся какие- то калечные, убогие, нищие, обиженные судьбой, и всем вы стараетесь помочь неизвестно зачем. Ведь им проще было бы спокойно умереть, не обременяя себя и других.
Указка превратилась в недурную зубочистку, крепкий длинный ноготь прилежно орудовал между зубов, вытаскивая застрявшие куски мяса. Наконец, подводя итог своим размышлениям, он убежденно заявил:
— Вы не предатели.
Я счел нужным ответить:
— Тут ты прав, нас могут не любить, желать смерти за что-то, но не презирать. Давно, столетия назад, Цезарь сказал о фракийском царе Риметалке, что он любит измену, но ненавидит изменников. Ими пользуются, а потом уничтожают. Девушка Тарпея помогла сабинцам овладеть Римом, открыв ночью ворота и потребовав за услугу «то, что они носят на левой руке», имея в виду золотые браслеты воинов. Полководец Татий захватил Рим и сдержал свое
