довезет до дома. Никто не хотел мешать другим. Работали кто где. Вот это-то и привело к ужасному несчастью.
Флегонт замолчал, побарабанил пальцами по столу, обернулся крысой и скрылся в норе.
— Вот гаденыш, — прошептала с досадой Снежана.
— Не волнуйся, — утешил я ведунью, — вон он из другой норки сейчас выползет.
Действительно, Флегонт быстро выскочил из другой замаскированной дыры между стеной и полом, и принял свой прежний человеческий вид.
— Это я на всякий случай, — пояснил крысооборотень. — Сноровку и скорость развиваю, кто знает, как могут сложиться обстоятельства. Продолжим беседу.
Состроив важную физиономию, Флегонт пояснил, как быстрее и проще добраться до места, где спрятан магический череп.
— Надеюсь, — сурово произнесла Снежана, вскочив на единорога, — он нам не соврал.
— Не думаю, — отозвался я. — Он умный, хитрый, а такие всегда стремятся ладить с окружающим миром. Чем больше людей хорошо к тебе относятся, тем проще жить на свете. Но, с другой стороны, нужно держать ухо востро. Он непременно о чем-то умолчал, чтобы напакостничать.
Как всегда, я оказался прав. С чем себя и поздравил, зарываясь носом в сугроб, ибо без всякой команды мой верховой феникс и единорог Снежаны исчезли в волшебных медальонах.
Ведунья хуже, чем я, переносила холод. Мне было проще, — как никак я маг льда.
Я помог Снежане выбраться из глубокого сугроба, в котором она зарылась по самую голову, бережно отряхнул снег с ее одежды.
— Хорошо, что это случилось вблизи постоялого двора, — подбодрил я спутницу.
По рассказу Флегонта, в конце дороги на каменный карьер располагался постоялый двор. Он, правда, не стал уточнять, что за народ там собирается, да мы и не спрашивали. Именно здесь, вблизи трактира начиналась полоса, где использовать волшебные медальоны было нельзя.
— Тебе не кажется странным, что по такому холоду никто печь не топит? — обратилась ко мне Снежана.
Я и сам заметил, что из волоковых окон не идет дым, к тому же, не видно было никаких следов около крыльца.
Мы подошли ближе и увидели давно заброшенную большую избу, бывшую некогда постоялым двором. Начинало темнеть.
Я толкнул дверь.
Сначала она не поддавалась, но стоило мне хорошенько ударить несколько раз, как вроде бы неприступная бревенчатая крепость рухнула. Створка вывалилась внутрь, и мы вошли.
Длинные столы, лавки, место для трактирщика, — все было покрыто пылью, сухими листьями, залетевшими в щели.
— Знаешь, Снежана, — оглядевшись по сторонам, сказал я своей спутнице, — а ведь Флегонт не соврал.
— А мне кажется, что ты переоцениваешь его честность, — отозвалась ведунья. — Конечно, налгал с три короба.
Но и в этом случае я оказался прав, в чем мы оба скоро убедились.
Мне показалось, что в углу за стойкой, где в былые времена стоял трактирщик, что-то зашевелилось.
— Ты слышал? — спросила ведунья. — Пойду-ка я погляжу, кто там прячется от дневного света.
Я не стал уточнять, что и в солнечный день здесь темновато, чего уж говорить о спустившемся вечере. Когда мы подошли ближе, то увидели, что в углу что-то светится. Оттуда доносились звуки веселой музыки и шум голосов.
— Они чего, под полом танцы и веселье устроили? — недоуменно пробормотал я, отстранил Снежану и двинулся к стене.
Сделав с десяток шагов, мы обнаружили, что бревенчатая перегородка на самом деле оказалась искусно сработанной ширмой. Я осторожно отодвинул ее. Перед нами была широкая каменная лестница с крепкими деревянными перилами, которая вела куда-то вниз. Именно оттуда и доносились голоса, смех, шорохи и странное постукивание.
Мы, придерживаясь за поручни, начали спускаться вниз. Ступени оказались на редкость скользкими, и я опасался сверзиться вниз головой. Мне показалось неприличным предстать перед незнакомой компанией катящимся кубарем, потому я шел, придерживаясь за поручни.
Предосторожность оказалась нелишней, ибо кое-где ступеньки изрядно стерлись, а в иных местах и вовсе раскрошились. Мы оказались в большой просторной зале, в центре которой на полу был разведен жаркий костер.
Возле него сидел, блестя в ярком свете, тщательно отполированный скелет. Освещения хватало только на центр комнаты, но там, дальше за спиной хозяина лежало довольно высокое нагромождение то ли веток, то ли бревен.
— Я так сразу и понял, что идут незнакомцы, — обратил к нам безглазое, безротое лицо скелет. — Знаю, вам любопытно узнать, почему я сделал такой вывод. Идут сторожко, — значит, дороги не знают. За перила цепляются, — сразу понятно, боятся расшибиться. Нам, скелетам, падение не страшно. Да вы садитесь без опаски, посмотрите, как мы живем.
Казалось бы, лицо скелета не может меняться. И все же, уж не знаю, каким образом, но мы со Снежаной точно могли сказать, когда он смеется или строит уморительную гримасу.
— Только вот беда, — задумчиво проговорил скелет. — Чем же вас угощать, ведь мы ничего не едим.
