магнитом, – он задумался.
– Кто на нем играл?
– Да кто ж знает… Кто-то, когда-то.
– Здесь везде «кто-то когда-то», – ответил Макс.
– И «кого-то» тут тоже частенько бывало, как я понял, – добавил Слим. – Здесь можно устроить отличный готический трах! Сколько здесь челов раскромсали, батя? – обратился он к егерю.
Тот посмотрел на юношу:
– У каждого дома своя история. Где-то счастливая, где-то горькая, но смеяться над этим нельзя. Истории живут в стенах и могут повторяться. Не стоит обижать тех, кто когда-то создавал их.
– Да я тупо хотел уточнить.
– Тупо хотел – тупо получилось, – оборвала его Лиза и обратилась к Федору Степановичу. – Это вся территория?
– Нет, на заднем дворе есть небольшое озеро, уже почти болото. Паводки совсем размыли края, близко лучше не подходить.
Она кивнула в ответ.
Кусты вплотную прижались к стенам дома, затрудняя путь к озеру. Осторожно раздвигая заросли, чтобы не схлопотать хлесткий ответ потревоженных веток, съемочная группа пробралась в намеченное место. В десяти метрах от дома действительно была вода. Берег совсем зарос камышами, и подойти к нему было практически невозможно.
– Со второго этажа можно лучше разглядеть озерцо, если надо, – произнес местный.
– Еще как надо! – вдохновенно ответила Лиза. – Макс, ты только посмотри на это чудо!
– Да, Лизок, впечатляет.
– Господи, сколько всего интересного тут происходило за сотню лет! Здесь же жили люди, семьи, росли дети, старели родители… На этом берегу наверняка играли ребятишки, а ночами рассказывали друг другу страшилки, боясь выглянуть в окно и посмотреть на темную воду.
– Все, как ты хотела! – он слегка улыбнулся.
– Думаю, картинка будет нереальная!
Со стороны заднего двора дом выглядел намного хуже; видимо, сказывалась большая влажность. Стены полностью заросли почерневшим мхом и потрескались от серьезной усадки. Одиноко выпирающий балкон был почти разрушен. Когда-то рельефные балясины превратились в обветшалые металлические каркасы с кусками осыпавшегося цемента, напоминая кости, покрытые неравномерным слоем мяса. Ставни покосились, а выступающие козырьки крыши обвисли, словно растаявший шоколад. В общем, зрелище было плачевное. Если со стороны фасада время как будто остановилось, то с противоположной стороны казалось, что стрелки часов летят с неимоверной скоростью, разрушая все вокруг.
– Здесь пахнет страхом, – негромко произнесла Лиза. – Смертью и человеческим страхом.
– Так, Лизок, не начинай, – махнул рукой Макс. – Давай без этих подготовительных нюансов.
– Ты не чувствуешь?
– Я чувствую, что здесь пахнет старостью, а насчет смерти ничего не могу сказать, не нюхал.
– По мне, – вмешался Слим, – тут пахнет говном и селедкой. Если так пахнет смерть, то я знаю, что подарить ей на день рождения.
Лиза кивнула:
– У некоторых так пахнет жизнь.
– Ну, это уже гон с вашей стороны, товарищ продюсер! – возразил тот.
– Ты верно понял, чью жизнь я имею в виду. Умный мальчик. – Лиза натянуто улыбнулась. – А теперь иди и принеси все оборудование к крыльцу.
Слим приподнял бровь:
– Продюсер уверен, что именно этим я займусь в ближайшее время?
– Продюсер уверен в этом на сто процентов.
Роб дослушал их перепалку и молча направился к машине, но Лиза остановила его.
– Роб, побудь с нами. Нам нужно обсудить, где мы поставим камеры. – В ее тоне слышался металл.
– Я только достану сумки из багажника… – неуверенно произнес он.
– Этим займется Слим.
– Я отвечаю за звук, – парировал молодой человек.
Лиза перевела на него холодный взгляд:
– О, да, ты прекрасно отвечаешь за него! Особенно сегодня, когда всю твою работу проделал Роберт, загрузив в багажник кассеты, петлички, «журавли», шнуры, крепежи и жесткие диски.
– Думаешь, перетрудился?
