Так что теперь отлично знаю, какого мнения Анна по поводу что меня, что тебя.
— Почему нас должно волновать ее мнение?
Я оторопела. Пофыркала и, чтобы не молчать, спросила:
— Что это за новости — что ты не веришь в любовь? Это вообще мои слова были!
— Прости, что я взял их поносить без разрешения.
— Мне ты говорил, что любишь Анну.
— Разве? Делла, все очень просто. Я устал. От одиночества. От осознания, что сам по себе я никому не нужен. Раньше меня это не заботило, а теперь гнетет. Мне предстоял тяжелый период в жизни, и я завел ни к чему не обязывающий роман с красивой девушкой. Я не хотел, чтобы у меня началась депрессия в самое неподходящее время. Сам не заметил, как привык…
Да-да, подумала я, эта привычка выглядела так: пришел некий господин Тан и объяснил тебе, что поздняк метаться. Тут ты сразу и привык!
Вот сейчас ляпну это тебе прямо в глаза — посмотрю, как ты запрыгаешь… Нет, не ляпну, конечно. Ведь ты перепугаешься, сгребешь меня в охапку, сунешь в яхту и под конвоем отправишь к Крису на Дивайн. Наговоришь Крису ужасов, и даже на прогулку по нашему персональному Эдему я смогу выйти исключительно в сопровождении взвода терминаторов. Огги будет ездить следом в бронированной коляске, а Василисе привинтят гранатомет на спину. И ведь это я не особенно преувеличиваю. Молчи, Делла, молчи…
Август переступил с ноги на ногу и осторожно произнес:
— Делла, насчет того, что ты сказала в ресторане… Что ты стеснялась признаться…
— Не говори глупостей, — перебила я. — Обыкновенная реплика в расчете уесть оппонентку.
— Я так и подумал. Не такой уж я толстокожий, чтобы за столько лет не заметить.
Я снова оставила его слова без ответа. Август вздохнул.
— Почему ты не сказал Анне, что инквизитор?
— Подумываю сменить профессию.
— Думаешь, она не знает, кто ты?
— Это не имеет значения.
Я фыркнула:
— А что имеет? Август, ну вот честно — что для тебя имеет значение в этих отношениях? Ее преданность, верность, готовность ждать тебя на пороге вашего дома, будущее вдвоем? Что? Ты не мог так поглупеть, чтобы не видеть, — она совершенно тебе не подходит. Ты можешь лгать окружающим, что она такая нежная и хрупкая, такая жертвенная и влюбленная, — мне не надо. Мы оба знаем, что она хищница. Ограниченная, хамоватая, невоспитанная, ей подвернулся завидный холостяк — и она пойдет по трупам, если кто-то встанет на ее пути. Потому что мечтает сделаться герцогиней Кларийской.
— Верно, — невозмутимо ответил Август. — Потому-то я и хочу, чтобы ты ни во что не вмешивалась. Анна действительно способна пойти по трупам. Да, она выглядит глуповатой, но это означает лишь, что она не сумеет грамотно замести следы. Тебе и Огги не станет легче от того, что убийца окажется в тюрьме.
— Это замаскированная угроза? Сама не отойдешь, я, типа, тут ни при чем, я предупреждал?
— Делла, я отлично знаю, кто и что стоит за Анной. Редкий случай, когда женщине даже приближаться не стоит к задаче. В этой структуре женщина — расходный материал. Влияния у нее не больше, чем у этой балюстрады. Какой бы умной она ни была.
— Не верю. Во-первых, для такого надо полностью исключить общение, во-вторых, Анна-то сумела приподняться.
— Анна не состоит в этой структуре. И больше всего на свете боится, что ее «разжалуют» — и отправят туда. Оттуда не возвращаются.
— И ты решил ее спасти. Ценой брака. Очень благородно, герцог.
На этот раз промолчал Август.
— Стало холодать, — выдавила я. — Пожалуй, самое время перебраться на кухню.
Я ушла, оставив Августа на веранде.
Было очень весело. Слуги разожгли огромный старинный камин, наготовили кучу еды. Мы пили виски и пели песни. Августа уговаривали сплясать, он отнекивался. Ко мне подсела Мелви, которая пила чай, зато налегала на свежепожаренную баранину.
— Все отснято, — шепнула она мне.
— Тьфу. Ты все-таки решила заготовить компромат?
— И не жалею. Эту девку надо гнать. Я просмотрела начало записи, хотела полюбоваться, как Макс будет разыгрывать спектакль — при ее перспективах соблазнение задача непростая. Только девица напрыгнула на него так, словно ей сообщили, что этот секс — последний в ее жизни. Он мявкнуть не успел.
— Ничего себе.
