— Простите, Бессмертный! — почтительно возразил я. — Но ведь Перевал Майтрейи тоже, в конечном итоге, строит великую империю. При его поддержке Россия выиграла войну и стремится сейчас к захвату Европы. Думаю, что коммунистический Внутренний Круг, как и…
— Вы полагаете, что русских вдохновляет Перевал? — лукаво прищурился он.
— Ну, это знают даже адепты малого посвящения! Символы мировой большевистской революции — алое знамя Шамбалы и пятиконечная звезда, то есть, пентаграмма, знак господства над демонами и духами…
— Адепты
— Значит, он не стоит за спиною Кремля?
— Никоим образом. Война, мой милый, подорвала и ваш национал-социализм, и азиатскую деспотию Москвы. Конечно, для непредвзятого историка эти явления несоизмеримы, более того — имеют противоположные знаки, но… на сегодня выиграли и вы, и русские. Отныне Россия, как и Германия, станет двигаться от безжалостного героизма к человечности. С иною скоростью, иным путем, но к той же цели, мой друг!..
— Одного я не пойму, — задумчиво проговорил Баллард, глядя на Бессмертного. — Почему вы, с такими убеждениями, остаетесь здесь? Есть ведь другое Убежище, где, как я понимаю, стоят за демократию. Так как же вы можете…
— Извините, — мягко прервал его иерофант. — Чтобы понять это, Питер, нужна известная мера посвященности.
Я понимал его — кажется, лучше, чем многие из фанатичных адептов Меру. Мир должен иметь равновесие добра и зла. На символическом рисунке средневековых эзотериков светлый бог глядит на свое темное отражение в воде: лишь двуединая, внутренне борющаяся суть — полноценна. Чрезмерно усилив Перевал Майтрейи, можно доставить ему быструю победу. И тогда «великие души» испытают соблазн всемогущества, и в недрах «белого братства» возникнет новая Меру, и будет новый Раскол, и война без конца…
— Вы не будете возражать, Питер, если я скажу несколько слов посвященному?
Подождав, пока отойдет чуть обиженный Баллард, Бессмертный приблизил ко мне лицо и внушительно сказал:
— Глава вашего Ордена, Бруно…
— Я уже знаю, — с легким поклоном ответил я. Терафим докладывал, как наш Генрих Птицелов попал в лапы к американцам и раскусил роковую ампулу.
— Пусть это вас не смущает, мое дитя. Ядро наиболее верных и осведомленных адептов должно остаться. И я не сомневаюсь, что вы, вернувшись отсюда, войдете в него.
— Зачем? Что нам делать в разгромленной Германии, под пятой союзников?..
— Наблюдать, накапливать сведения и — ждать. Главное — ждать!..
— Долго ли?
— Возможно, не одно поколение. Нам, посвященным, спешить не пристало, впереди вечность. Но роль наша с этих пор будет совсем не такова, как в прошедшие тысячелетия. — Перейдя с английского на немецкий, он говорил просто, без привычной орденской многосмысленности, и это действовало на меня завораживающе. — Планетная империя Избранных восстановлена быть не может. Более того, само время империй подходит к концу. Лет через пятьдесят начнется подлинное, не насильственное, а естественное объединение народов… То будет эпоха Баллардов, мой дорогой — трудолюбивых профанов, семейных людей с простой домашней верой в доброго Бога или в мудрую природу!..
— А что же делать нам в таком мире?
— Возглавить его, — не промедлив, ответил Бессмертный. — Но уже по праву самых знающих, владеющих тайнами души и тела, мудростью погибших цивилизаций. Тогда, и только тогда сойдутся для общего дела Меру и Перевал Майтрейи, Агарти и Шамбала… Между прочим, вам, как эзотерику, будет полезно знать: оба тайных города проектировал один архитектор. В Шамбале есть некая величайшая святыня, альбом с эскизами — ровесник потопа…
Я помолчал, обдумывая это внезапное откровение. Потом мне пришел в голову иной, практический вопрос:
— Не могу понять, зачем вы все же выпустили Балларда? Каким бы не оказалось будущее, война еще идет. Он видел неизмеримо больше, чем дозволено непосвященному: и он подготовит свой отчет, с указанием точных координат Меру…
Иерофант беспечно махнул рукою.
— Последнее исключено, Бруно. Никто не доберется сюда, пока мы не позовем. Для досужих альпинистов эти горы имеют совсем другой вид. Баллард был нужен, по вашей терминологии, в качестве «языка». Кстати, об этом симпатичном англичанине… — Бессмертный заговорил чуть слышно. — Его карма предопределена без нашей помощи. Увы, он не достигнет дома.
К своему удивлению, я ощутил неприятный укол.
— Несчастный случай?
— О нет. Питер падет, что называется, смертью храбрых, в поединке с вашей контрразведкой, поблизости от Анкары. Спецслужбы оканчивают войну
