– Вот поэтому и не могу.
– Темный, какая же ты упертая скоти… то есть человек, даже осел по сравнению с тобой образец усердия и желания помочь, а ты уперся как не знаю кто. Хорошо, изменим формулировку вопросов. Что-то может мне помочь в этом деле?
– Да.
– Что?
– Не могу сказать.
– Тьфу ты, твою тещу, опять буду спрашивать. Фарин, я с тебя живого не слезу. Кто-то может мне сказать, что может мне помочь?
– Да.
– Бронепоезд наконец-то сдвинулся с места. Кто эта личность? И не говори мне, что не можешь сказать.
– Ты ее знаешь.
– Ее – это в смысле женщину, разумного или сущность?
– Разумного.
– Я с ним уже общался?
– Да.
– Он уже мне помогал?
– Да.
Итак, что мы имеем? Я знаю эту личность, я общался с ней, она мне помогала, наверняка она тоже пророк, раз сможет мне сказать кое-что, пророк на уровень выше Фарина, истинный пророк, с которым я обещал еще раз пересечься.
– Фарин, ну ты прямо как маленький, сразу не мог сказать, что мне может помочь Зеленый старец? Ломался тут, телился, мучил меня. Скажи, ведь ты просто испытываешь удовольствие от моего общества и поэтому решил задержать меня на как можно больший срок.
– Я ничего тебе не сказал, ты сам обо всем догадался, – отмазался от всего Фарин.
– Вот так всегда, верхушки стараются в первую очередь прикрыть свою задницу, а низушки горбатятся, не имея полной информации, и в конце концов получаются из них солюшки.
– Пустозвон, навещать своих в замке будешь?
– Только этого мне не хватало, – совершенно искренне ответил я. – Сразу начнутся слезы и сопли, а я не выиграл очередного раунда у ткача, поединок между нами вообще еще не начался.
– Влад, он будет последним. Вот почему я не могу тебе ничего конкретного сказать или подсказать. Ты должен все сделать сам или с небольшой ни на что не влияющей помощью.
Молчание.
– Вот как? Фарин, а все-таки ты мне можешь хоть что-то сказать о пророчестве Юлима?
– Нет.
– Опять двадцать восемь. Но ты меня, несмотря на все свое старание, все равно обрадовал. Последний поединок и дембель. Вот это лепота.
– Доживи сначала до этого дембеля, а только потом начинай радоваться.
– Ты прямо как мои жены. Эти постоянные завывания о моей жизни и смерти у меня вот уже где. Ты лучше скажи, что в мире делается.
– Что тебя интересует? – оживился Фарин, подумав, что наш разговор сошел со скользкой дороги.
– Как продвигается ваш заговор против хранителей традиций друидов? Много мешающих вам пешек и мамонтов покинуло шахматную доску?
– Влад, ты о чем?
– О том, что с благословения своего учителя, являющегося по совместительству главой совета хранителей, ты организовал исполнение Аратраса и ничего при этом не боялся. Отмашка на радикальное решение проблем уже дана или как?
– Влад, иди отсюда…
– К Зеленому старцу, – уточнил я.
И чего он стал таким нервным? Я открыл портал, ведь даже утюгу ясно, что одним Аратрасом дело не ограничится.
А вот и хижина отшельника, я продолжал подниматься по ступенькам. Очереди перед входом я не наблюдаю. Все правильно, кому хочется получить прощальный подарок отшельника? Кто хочет знать дату собственной смерти? Был у меня знакомый. Здоровья у него было море, пока ему однажды на работе не стало плохо. Рак поджелудочной, так в общих чертах описал ему ситуацию врач. Оптимизма у парня не убавилось, химию перенес спокойно и жил нормально – это же лечится. Медицина у нас о-го-го. А с его возможностями не только у нас. Хорошо жил, пока одна добрая душа, он на очередном сеансе химии услышал разговор медсестры с подружкой, не стала много болтать. Неоперабельный рак головки поджелудочной, жить бедолаге осталось месяцев восемь, не больше. И парень сдулся, полностью стух и не прожил и четырех месяцев.
– Добрый день, старец, у вас сегодня приемный день? Я случайно не в обеденный перерыв попал?
