Рыцарские добродетели… Этой ночью юный оруженосец принял решение, которое в последующие недели заставило его сестру поломать голову.
— Я не понимаю, что происходит с Рюдигером… — жаловалась Герлин Флорису, когда оба за несколько дней до церемонии наблюдали за боевыми упражнениями оруженосцев.
Рюдигер как раз атаковал Дитриха и с первой же попытки беспощадно выбил его из седла. Теперь он так же ожесточенно наносил удары деревянным мечом. Не оставалось никаких сомнений в том, кто станет победителем в этом поединке.
Флорис покачал головой.
— Это нормально, что оруженосцы воспринимают Дитриха как одного из них. Я сам настоятельно потребовал этого от них, правда, после долгих размышлений. Я понял, что мы только вредим Дитриху, вселяя в него уверенность, что он сильнее, чем есть на самом деле. И будет лучше, если он осознает, в чем он не силен, сейчас, а не в поединке с Роландом. Он…
— Дело не в Дитрихе, а в Рюдигере! — перебила его Герлин. — Он изменился, я не узнаю его. До этого момента я думала, что он друг Дитриху. У них была одна компания, общие интересы — между ними не было соперничества. Но с недавних пор Рюдигер все чаще присоединяется к ребятам из компании господина Теобальда. Он принимает участие в их жестоких потехах. Он охотно ходит на занятия по боевым искусствам, которые проводит господин Роланд. С Дитрихом он разве что парой слов обменивается, меня он избегает. Я беспокоюсь о нем.
Флорис пожал плечами.
— Честно говоря, я бы не стал переживать из-за этого, — заметил он. — Возможно, это скоро пройдет. В любом случае, мы займемся этим после посвящения в рыцари — если Дитрих его переживет. Тогда Теобальд из Тургау отправится домой. В одном он все-таки был прав: он действительно из знатного рода, и ему достанутся обширные владения. Рюдигер также является наследником.
— А если обоим вдруг придет в голову мысль сначала попутешествовать по миру в качестве странствующих рыцарей? — в отчаянии спросила Герлин.
Флорис вздохнул:
— Тогда мы также не сможем им воспрепятствовать. Однако на такое скорее решится Рюдигер. Теобальд злостный драчун, но на самом деле он не такой уж отважный. В случае нужды и трудностей он спрячется в крепости отца и будет оттуда стращать странствующих рыцарей и драть семь шкур с крестьян. От вашего брата не стоит ожидать чего-то плохого. Да и Роланд Орнемюнде когда-нибудь также покинет крепость — если он не получит, не так уж и неожиданно, к празднику урожая владения в силу трагических обстоятельств. Чтобы это предотвратить, я должен сейчас выполнять свои обязанности. Я очень сожалею, фройляйн Герлин, если не уделяю вам должного внимания и не веду светские беседы…
Герлин рассеянно кивнула, а рыцарь уже вмешался в поединок оруженосцев и принялся давать Дитриху наставления, после чего юноша стал по- другому держать меч и более ловко отражал удары Рюдигера. Однако Герлин не строила иллюзий. Другого оруженосца могла сбить с толку новая техника, однако Роланд Орнемюнде с улыбкой парирует любой удар. На самом деле Дитриха могло спасти только чудо — или же проявление трусости, что было ниже достоинства рыцаря. Дитрих никогда не станет так унижаться.
Герлин со страхом думала о том, что он может погибнуть.
Рюдигер из Фалькенберга перевел дух перед тем, как подойти к рыцарям, стоявшим у конюшни и обсуждавшим качества боевого коня. Леон из Гингста и Роланд Орнемюнде горячо спорили о том, стоит ли господину Роланду испробовать животное в показательном поединке с Дитрихом или же выехать на поле на старом, испытанном коне. Церемония посвящения в рыцари должна была состояться через день. Рюдигер медлил. Может, подождать, пока господин Роланд останется один? Но нет, дело не терпело отлагательств.
Рюдигер откашлялся, а затем поклонился Роланду.
— Можно ли мне поговорить с вами, господин Роланд? — почтительно спросил он. — У меня тяжело на сердце…
— И вы хотите переложить эту тяжесть на меня, господин Рюдигер? — со смехом спросил рыцарь. — Или же на вашего оружейного мастера? Вас ведь в Фалькенберге обучал господин Леон, не так ли?
Рюдигер кивнул.
— Господин Леон также может присутствовать при нашем разговоре, — произнес он, хотя думал иначе. Впрочем, это не имело никакого значения:
