Печорин медленно обернулся. Быть может, ему только почудилось? В этом подвале воображению легко разыграться.
Григорию Александровичу захотелось еще раз взглянуть в черную бездну. Он сделал неуверенный шаг к машине. Его тянула к ней неведомая сила. В воздухе появилась странная липкость, она поползла по спине, захлестнула ноги и руки, пробежала по затылку, мгновенно вызвав мурашки.
Это и заставило Печорина очнуться. Усилием воли он взял себя в руки и, отвернувшись, поспешил к лестнице.
Позади него что-то тихо лопнуло, и в этом влажном звуке прозвучало сожаление…
Григорий Александрович взбежал по ступенькам и приоткрыл дверь. Поблизости, кажется, никого не было. Он двинулся через дом в обратном направлении, стараясь не перепутать повороты. Несколько раз едва успевал спрятаться от слуг, а однажды почти врезался в лакея: каким-то чудом Печорин успел остановиться, глядя в его широкую спину, и остаться незамеченным.
Наконец Григорий Александрович очутился перед дверью, ведущей в сад – той самой, через которую он проник в дом. Она была заперта изнутри на засов. Печорин отодвинул его и выглянул на улицу.
Дождь лил как из ведра, темное небо затянуло тучами так, что даже месяца не видать. Кипарисы возвышались бесформенными исполинами, листва их слегка трепетала от часто падавших капель. Пространство было наполнено шумом. От земли тянуло влагой и пряной гнилостью. Издалека донесся протяжный скрип – словно упало старое дерево.
– Кто таков?! – суровый оклик прозвучал за спиной одновременно с тем, как тяжелая рука грубо схватила Григория Александровича за плечо: кто-то из слуг увидел его и решил остановить!
Не оборачиваясь – никто здесь не должен увидеть сегодня его лицо! – Печорин вырвался и помчался через сад.
– Стой! – Крик сменился топотом и шумным дыханием. – Стой, говорю! Не уйдешь!
Григорий Александрович свернул в кусты. Мокрые ветки хлестали по лицу, земля хлюпала под ногами. Он едва не поскользнулся, но сумел сохранить равновесие и выскочил на мощеную дорогу. Преследователь не отставал. Больше он не кричал, но слышно было его близкое пыхтение.
Печорин побежал наугад. Заборы, стены домов, горящие и слепые окна, ворота и ступени, ведущие в запертые на ночь лавки, провалы переулков и сточные канавы – все превратилось в лабиринт, в котором не представлялось возможным определить направление.
На удачу Печорин свернул в первую попавшуюся улочку, затем в другую. Его все еще преследовали! Григорий Александрович на ходу вытащил пистолет и попытался, не оборачиваясь, пальнуть через плечо.
Однако порох отсырел, и вместо выстрела раздался только сухой щелчок.
К удивлению Печорина, топот прекратился: похоже, слуга Раевича заметил оружие, решил, что рисковать жизнью – это чересчур, и прекратил погоню. А может, просто устал и сдался.
Через пару минут Григорий Александрович остановился. Он был один, мокрый и уставший. Ноги гудели, сердце колотилось бешено.
Окна горели почти во всех домах, но на улицу никто не выходил. Деревья раскачивались на ветру и скрипели так, словно каждое движение причиняло им боль. Откуда-то донесся протяжный собачий вой, ему ответил другой – и покатилось!
Григорий Александрович невольно улыбнулся. Он вырвался из жуткого подвала, ушел от преследования и узнал кое-что интересное относительно Раевича. Ночь прошла в высшей степени удачно.
Осмотрев себя с головы до ног, Печорин сделал вывод, что одежда загублена, и ее придется отдать в стирку. Пытаться привести себя в порядок здесь, на темной улице, под дождем – бессмысленно.
Засунув пистолет за пояс, он прежде всего постарался сориентироваться. Похоже, он оказался на задворках окраины Пятигорска, где все дома были похожи, особенно в темноте. Великолепных трехэтажных особняков Григорий Александрович не заметил, вдалеке виднелись только деревья, а за ними – горы.
Надо было выбраться на более-менее широкую улицу. Она наверняка приведет его к знакомым местам, а уже оттуда…
Из темноты грянул выстрел, и пуля прожужжала возле самого уха!
Печорин инстинктивно пригнулся. Нападения он никак не ожидал. Похоже, его преследователь не испугался и ретировался в дом, как он решил, а вернулся за ружьем. И, вероятно, привел с собой подмогу.
Раздался топот. К Григорию Александровичу приближалось не меньше трех человек, без сомнения, вооруженных.
Печорин, не распрямляясь, кинулся прочь. Снова прозвучал выстрел. На этот раз пуля ударила в землю чуть правее. Почему у слуг Раевича порох не отсырел под дождем?!
– Стой! – крикнул один из преследователей.
Григорий Александрович свернул влево и почти сразу уперся в высокий забор. Стиснув зубы, он развернулся и выхватил пистолет. Не заряжен! Успеет ли он всыпать порох и загнать в ствол пулю? Конечно, при условии, что порох в промасленном кисете не промок. Пожалуй, стоит…
Додумать мысль не получилось, потому что два огромных силуэта почти разом заслонили проем между домами. Лиц было не видно, только глаза белели, и слышалось тяжелое прерывистое дыхание.
– Не уйдешь! – торжествующе проговорил один из преследователей. Голос был хриплый, простуженный.
