– А что остается?
– Не говорили с женщинами?
– А что я им скажу? – удивился полицеймейстер. – Если вокруг да около ходить, они не поймут, о чем речь, а если прямо сказать, так, пожалуй, можно в кутузке служителей Цветника и не держать – все одно весь город узнает обо всем до конца дня.
Григорий Александрович кивнул, соглашаясь.
– Обыск проводили дома у убитых?
– Ясное дело.
– Каковы результаты?
Вахлюев пожал плечами.
– Мы ведь больше для проформы. Что там у них искать-то?
– Но список вещей составили?
– Никак нет. А надо?
– Составьте.
– Как? – удивился Вахлюев. – Снова людей посылать?
– Ничего. Надеюсь, компаньонка и сестра еще в Пятигорске?
– Им велено не покидать город до конца расследования.
– Странно, что они не разболтали об убийствах.
Полицеймейстер усмехнулся:
– Боятся нос на улицу показать! Я им внушил, что они могут быть на примете у преступника следующими. Знаю, что грубо, а что делать? Их-то в кутузку не упечешь. Народ деликатный.
– Ну вот и проведите подробный обыск, – сказал Григорий Александрович. – И все, что люди ваши найдут, пусть запишут, а я потом списки сравню.
– Хотите понять, что убийце от жертв надо было?
– Скорее, что еще у них было общего. И мне нужны адреса остальных женщин, прибывших в Пятигорск тем же поездом, что и убитые.
– Это можно. – Вахлюев достал из ящика стола листок и протянул Григорию Александровичу. – Шесть человек с няньками, компаньонками, тетками и сестрами, три – с маменьками, остальные – с кучей родственников.
– И что, всех под наблюдением держите? – удивился Григорий Александрович.
– Нет, конечно. У меня столько людей не наберется. Только тех, кто прибыл в сопровождении одной спутницы. Девять человек, перечислены на листке первыми.
Григорий Александрович сложил бумажку и спрятал в карман.
– Мне понадобится еще один список, – сказал он.
Полицеймейстер чуть приподнял брови.
– Какой же?
– Офицеров, прибывших тем же поездом, что и жертвы. Как действующих, так и в отставке.
– Думаете, убийца среди них?
– Полагаю, преступник видел некую девушку в сопровождении другой женщины. Думаю, со спины или вполоборота, потому что лицо явно не разглядел. Почему он пытается ее убить, не знаю, но он ищет ее. Причем, судя по тому, что вначале орудует кнутом, пытается что-то узнать.
– Пытки? – с сомнением спросил Вахлюев.
Григорий Александрович пожал плечами.
– Точно не скажу, но очень похоже.
– А может, просто член садистического кружка? – предположил полицеймейстер. – Я читал, у нас в России такие есть. Не в Пятигорске, конечно, а в столице. Так не заехал ли кто из тамошних к нам – водичкой полечиться, а заодно и?..
– Возможно. Но не думаю, что подобный человек стал бы рубить женщин шашкой.
Вахлюев скептически хмыкнул.
– А кто его знает? Вдруг у него ум за разум зашел? Вот у нас в прошлом году был случай. Приехал на минводы господинчик один из Германии, молодой совсем еще, зеленый. Подлечить нервишки, расшатавшиеся на почве неразделенной любви: какая-то фройляйн отвергла его на родине, предпочтя другого. А он, изволите видеть, страдал и все письма ей сочинял, да только не отправлял, а у себя в шкатулке складывал и ленточкой атласной, которую она ему однажды подарила, перевязывал. И вот так он себе душу-то разбередил, что в конце концов взял два пистолета, вложил себе в рот, да и выстрелил.
– Это вы к чему? – не понял Григорий Александрович.
– К тому, что люди с болезненным воображением склонны чрезмерно увлекаться своими фантазиями. Так не из числа ли таких и наш душегуб? Может,
