сержанта. Громадный силуэт Фрейра занял почти все пространство дверного проема.
— А ты кто? — крикнул Гиберт, вытаскивая из ножен меч.
— Он со мной, — поторопился вмешаться Драган. — Это сын Кетилла, старосты деревни Сейдерош. Именно благодаря ему мне удалось выжить…
— Правда?
Фрейр спустился до нижней части лестницы и стал там переминаться с ноги на ногу с угрюмым выражением лица. Он, похоже, еще не решил, как ему в подобной ситуации следует себя вести. Его рост был таким, что ему приходилось нагибаться, чтобы не задевать головой потолок, а ширина туловища — такой, что он полностью перегораживал им лестницу.
— Все в порядке, Фрейр, — сказал Драган. — Господин Горлуа приехал за мной. Видишь, отправленное нами письмо все-таки дошло…
Юный варвар несколько мгновений посомневался, смерил Горлуа и его сержантов надменным взглядом и затем опустился на корточки возле раненого.
— Значит, все закончилось? Фрейр может уйти?
— Да… Фрейр может уйти. Надеюсь еще когда-нибудь с тобой увидеться, друг мой.
Варвар покачал головой, поискал, судя по выражению его лица, какие-то подходящие слова, а затем, просто прикоснувшись ладонью к лбу баннерета, встал. Больше ни на кого не глядя, он собрал свои пожитки и пошел вверх по лестнице, переступая через четыре ступеньки.
— Варвар из Пограничной области, — прошептал Горлуа. — Вы, наверное, могли бы очень многое рассказать… Как жаль!
Драган сначала улыбнулся, а затем, когда до него дошел скрытый смысл произнесенных слов и когда он разглядел выражение, появившееся на лице его спасителя, у него похолодела кровь в жилах: барон нахмурился, и его взгляд стал суровым.
— Брюйант, Гиберт, найдите где-нибудь лошадей!
— Но…
— Ступайте, черт вас побери! А я останусь здесь и займусь господином Драганом!
Ступеньки лестницы снова заскрипели под тяжестью воинов. Они унесли с собой фонарь, и единственным источником света теперь стала масляная лампа, которую Горлуа поставил на пол рядом с собой.
— Ты приехал сюда не для того, чтобы меня спасти.
— Нет, не для того.
— Но почему?
— Потому что принц выжил. А ты ведь сам сказал: это было почти невозможно…
— Если только он не бросил раненых и не сбежал.
— Они бы в любом случае умерли. Прощай, друг мой…
Горлуа резко схватил раненого и надавил всей массой своего тела на торчащую из его бока стрелу. Ему не пришлось долго давить для того, чтобы эта стрела орков довершила свое дело.
9
Поборник бога
Тишина в монастыре была такой гробовой, что было слышно даже потрескивание свечей в пустой часовне. Пеллегун сел на скамью в первом ряду и смотрел, как постепенно тускнеет дневной свет, проникающий снаружи через витражи. Настроение у принца было скверным, а тело окоченело от холода. Он оставил свой эскорт в соседнем городке и поехал дальше один, спрятав лицо под капюшоном плаща. Однако не проскакал он и половины льё, как начался проливной ливень. Когда принц подъехал к высокой ограде монастыря, его одежда промокла до нитки. Монах-привратник, разговаривая через защищенное металлической решеткой окошко, потребовал, чтобы он привязал своего коня к прикрепленному к ограде кольцу — как будто он, Пеллегун, был не принцем, а каким-то там проходимцем, просящим его приютить. Однако у Пеллегуна не было другого выбора, кроме как либо подчиниться, либо рассказать, кто он вообще-то такой, что было бы глупо. Тем не менее, это непривычное унижение вкупе с плохой погодой и неприятным чувством вины (и даже страхом, охватывающим его при одной мысли о том, что отец может узнать, что он, Пеллегун, сейчас находится здесь) очень сильно его огорчило. Кроме того, принц не только насквозь промок от дождя, но и, идя по покрытому грязью двору монастыря, забрызгал сапоги и штаны этой грязью аж до колен.
Вода стекала по его длинным каштановым волосам, по подбородку, плащу, рукавам, сапогам, образуя на каменных плитах пола часовни постепенно увеличивающуюся лужицу. В хорошеньком же виде он предстанет перед епископом!.. Принц с трудом подавлял нарастающее чувство отчаяния. Его ведь,
