насквозь и вонзилась в ствол ивы. На этот раз остальные орки синхронно — как по команде — повернулись в сторону эльфа, все еще держа в руках ценности, которые они собирались присвоить. В следующий миг они увидели, как из-за ветвей ивы выскакивает «серый эльф» с перекошенным от ярости лицом и орущий так, как будто он был демоном, появившимся из недр земли. Один из орков метнул в него свой короткий меч, но Гаэль без труда уклонился, и орк тут же получил удар ногой в грудь, от которого он шлепнулся наземь возле опустошенных мешков. Второй орк успел бросить на землю трофеи и приготовиться к схватке, но он был очень маленьким, с короткими руками и ногами, из оружия у него была одна дубина, которой он стал без толку размахивать перед эльфом, пока тот, изловчившись, не нанес ему колющий удар в бок. Орк, пронзительно вскрикнув, упал на землю. Третий орк застыл, как вкопанный, с ужасом прижимая к себе мешок Гаэля, в котором лежали съестные припасы. Гаэль бросил на него презрительный взгляд, а затем медленно поднял свой меч, испачканный черной кровью, и молниеносным движением перерезал ему горло. В живых оставался один орк — тот, что метнул в эльфа свой меч и затем был повален наземь ударом ноги. Он все никак не мог подняться и даже не заметил подскочившего к нему Гаэля, который колющим ударом меча пригвоздил его к земле.
Затем эльф опустился на корточки возле трупов и долго прислушивался, оглядываясь по сторонам. Когда он убедился, что к оркам не идет подмога, он поднялся, взял с земли свой лук и свои стрелы, аккуратно вытер меч об одежду одного из убитых им орков и стал складывать обратно в мешки вытащенные из них орками ценности.
Когда Гаэль уже завязывал свои мешки, у него вдруг опять появилось чувство, что по направлению к нему кто-то идет. На этот раз он успел лишь подняться на ноги и повернуться лицом к тем, кто к нему приближался. Он увидел, что по той же тропе, по которой сюда пришли орки, к нему шла группа «серых эльфов». Они при этом производили не больше шума, чем дующий над равниной ветер, и были почти незаметными в тумане.
—
Тот, кто произнес эти слова (произнес их тихим и хрипловатым голосом), продолжал идти вперед, а его спутники остановились поодаль.
—
— Я знаю, кто ты такой, — ответил ему приближающийся «серый эльф».
Он подошел вплотную к Гаэлю, слегка коснулся ладонью его плеча, а затем показал взглядом на трупы орков.
— Мы шли по их следам еще со вчерашнего дня, — сказал он, пристально глядя на Гаэля. — Ты, похоже, сделал за нас нашу работу… Мы теперь — твои должники.
— Ничего особенного я не сделал…
— Ты знаешь наши законы, Гаэль. Мы — твои должники. Пока мы не рассчитаемся с тобой за этот свой долг, мы будем у тебя в подчинении.
Вот таким вот образом Гаэль начал собирать свое собственное войско.
4
В тюрьме Ха-Бага
Укрепленный дом, в котором располагался господин Беро, шериф Ха-Бага, соответствовал по своим размерам и конструкции всему тому, что гномы построили в своем городе. Это было деревянное здание, похожее на большую бородавку и сооруженное вокруг широкой и очень глубокой ямы, выдолбленной в каменистой породе. К этому зданию предшественники нынешнего шерифа добавляли постройки в соответствии со своими вкусами и запросами, в результате чего оно превратилось в нелепое и шаткое нагромождение строений. Только лишь в помещениях, выдолбленных в скале, можно было находиться, не опасаясь при этом, что их стена и потолок вот-вот обвалятся. Именно там и располагался Беро и именно там — в комнатах, которые были выдолблены глубже других — находились тюремные камеры. Они были рассчитаны на гномов и имели такие маленькие размеры, что в них Этайна не могла ни встать в полный рост, ни лечь. С того момента, как она сюда угодила, прошли лишь одни сутки — день и ночь, — но она уже потеряла счет времени в этом зловонном подземелье, стены которого были покрыты зеленоватой плесенью и в котором не было видно ни зги. Откуда-то издалека до Этайны доносился приглушенный шум города, однако она не замечала поблизости каких-либо признаков жизни — ни других узников, ни стражников. Она тщательно ощупала каждую пядь решетки из толстых железных прутьев, являющейся дверью ее тюремной камеры, а также замок, на который была заперта эта дверь, но не нашла ни в чем ни малейшего изъяна. Еду не приносили, питье тоже — если не считать воду, сочившуюся из стен. О ней, казалось, все забыли…
Именно так обычно и происходило, когда гномы пытались что-то сделать по закону. Единственным представителем власти в городе был шериф, которого избирали на один год семьи самых богатых торговцев, причем исключительно из своей среды. Главная функция шерифа заключалась в том, чтобы пресечь все то, что могло бы помешать успешному ведению торговли. Верша правосудие в городе гномов, шериф устанавливал сумму компенсации, заплатив которую можно было искупить вину за совершенное — причем какое угодно — преступление и с которой город получал немалые проценты. Конечно же, бывали случаи, когда истцы отвергали подобный вариант правосудия, и это неизменно создавало досадную, трудно разрешимую и экономически
