он осмелился повысить голос. Что касается королевы, то выражение ее лица по-прежнему было доброжелательным и любезным. Она сидела с выпрямленной спиной, положив ладони на свои обнаженные бедра, синевато-бледный цвет кожи которых, похожий на цвет снега, покрывшего все вокруг тонким слоем, резко контрастировал с коричневатым цветом опавших листьев, покрывающих землю под кроной большого дуба.
— Я рассказал вам о том, что делают люди на краю леса, — снова заговорил Итилион. — Они рубят деревья, сжигают их аж до пней, пашут землю, чтобы засеять ее зерном, строят дома… Они так рано или поздно доберутся и до самого сердца Элианда, если вы не станете ничего предпринимать!
— Не об этом сетовал лес, — пробормотал менестрель Ольвен. — Он боится чего-то другого…
— И что же тебе об этом известно? Вы в течение уже многих лун ничего не делаете, а вот нам все время приходится сражаться!
На этот раз первым из «высоких эльфов» отреагировал не Морврин, а Гвидион: он, чтобы привлечь к себе внимание, поднял руку.
Для тех, кто его услышал, звучание голоса старого друида было всего лишь шепотом, однако даже и этого еле слышного шепота хватило для того, чтобы всех успокоить. А вот на властелина Высокого Леса эти слова подействовали так сильно, что он шлепнулся задом на землю и долго сидел так с ошарашенным видом.
— Люди поступали плохо, и я считаю, что нужно брать в руки оружие и защищать лес, — сказал Гвидион с таким видом, как будто ничего не произошло. — Однако Итилион ошибается, когда он думает, что лес боится именно людей… Вспомните о нападении черных волков…
— Это, безусловно, не просто совпадение, — позволил себе вмешаться в разговор Динрис. — Людям, возможно, удалось тем или иным способом натравить волков на нас.
— Вместе с волками были кобольды, — возразил Гвидион. — Я что-то никогда не слышал, чтобы кобольды служили людям.
— Кобольды подчиняются только гоблинам из Черных Земель, — сказала Арианвен.
Она, судя по ее выражению лица, хотела сказать что-то еще, но вместо этого молча опустила голову. Это проявление слабости вызвало страх у всех — даже у старой Нарвэн. Тогда Гвидион развел руки в стороны и ухватился за ладони тех двоих эльфов, которые сидели рядом с ним справа и слева. Жестом головы он призвал всех делать как он и образовать что-то вроде круга.
— Расскажите о том, что вы почувствовали во время Альбана Эльведа.
— Каждый год холодный ветер заставляет ветки вибрировать так, как вибрируют струны моей арфы, — начал Ольвен. — Это грустная и медленная песня, объявляющая наступление зимы и тяжелых дней…
— Кроме страха перед зимой, есть что-то еще, — перебила менестреля Нарвэн. — Я пережила много зим, которые были порой такими холодными, что деревья трескались, а лисы замерзали до смерти в норах. Однако есть что-то еще… Что-то такое, что намного хуже.
— Я ничего не видел, — сказал Морврин. — И ничего не чувствовал. А затем я мало-помалу стал утрачивать равновесие и потерял сознание.
— Я тоже! — воскликнул Динрис. — Точнее, я не терял сознания, но мне казалось, что я вот-вот его потеряю. Меня стала мучить тошнота, я почувствовал какое-то невыносимое недомогание — как будто равновесие всего мира было нарушено.
— А я видела поток огня, — пробормотала королева. — Видела длинную линию, состоящую из языков пламени, которые двигались в темной- претемной ночи и сжигали на своем пути все — даже камни, которые при этом превращались в огонь. Этот поток направлялся ко мне…
— И я видел такие языки пламени, — заявил надтреснутым голосом Итилион. — И деревья, охваченные огнем.
После этих слов воцарилось молчание. Эльфы долго ждали, когда кто-нибудь из тех, кто еще ничего не говорил, возьмет слово, а затем они выпустили руки друг друга, и все вдруг почувствовали большую усталость.
Снова пошел снег, и ветер утих. Снежинки, проскальзывая между веток большого дуба, под которым укрылись эльфы, падали на их волосы и складки плащей.
— Юный послушник не должен оставаться здесь, — решительно заявила Арианвен, поднявшись на ноги с глубоким вздохом. — Его следует вывести за пределы леса и убить. Этим займется мой король…
Морврин, тоже поднявшись на ноги вместе со всеми остальными эльфами, в ответ лишь кивнул. Выражение его лица было невозмутимым.
— Пусть наши гонцы отправятся предупредить кланы, — сказала королева, обращаясь к Динрису. — Каждый клан должен будет прислать сюда к завтрашнему утру по сотне лучников.
— Моя королева, я хотел бы вам сказать, насколько…
Арианвен взглядом остановила Итилиона, попытавшегося выразить ей свою признательность.
— Ты ошибаешься, Итилион. Гвидион прав: бояться нам нужно отнюдь не людей. Они подобны кабанам, которые своими клыками уничтожают в лесу мелкую поросль и оставляют после себя лишь небольшие и изолированные друг от друга просеки. Однако трава и деревья вырастают заново: одно лето — и от опустошения, вызванного людьми, не остается и следа. Люди тоже боятся огня, и существующему в мире равновесию они не угрожают. Пока не угрожают…
