хохотать, когда Блодевез, Лландон и она, Ллиана, пытались произносить эти фразы хриплым голосом, сопровождая их гротескной мимикой, претендующей на то, чтобы быть ужасной. Однако ни Гвидион, ни кто-либо из его учеников не смог передать голосом все ноты, которые она услышала в голосе того, кто только что потребовал тишины. Голос этот был хотя и хриплым, но при этом таким зычным, что, казалось, от него даже содрогнулась земля. Гоблин… Гоблин с группой орков, нервное бормотание которых донеслось до ушей Ллианы. Послышался какой-то треск, а затем куски поломанных стрел, которые она оставила лежать на земле, были с яростью брошены на заснеженную землю совсем рядом с тем укромным местом, в котором пряталась Ллиана.
Она взглянула на свой лук: он лежал на земле уж слишком далеко для того, чтобы она могла схватить его и не пошевелить при этом куст. Тогда она тихонечко поискала на ощупь свой серебряный кинжал. Когда ее пальцы уже сжали его рукоятку, она услышала, как гоблин и орки пошли прочь: они обогнули куст справа и зашагали вдоль по гребню. Напрягая все свои органы чувств, она следила за их продвижением до тех пор, пока все производимые ими звуки не стихли, пока исходивший от них тяжелый животный запах не развеялся и пока земля не перестала вибрировать под тяжестью их шагов. Лишь только после этого она глубоко вздохнула и, привстав, осторожно выглянула из-за куста.
Ллиана обернулась так резко, что, потеряв равновесие, упала на землю. Она тут же, вскрикнув, вскочила и выставила перед собой свой серебряный кинжал, держа его за рукоятку обеими руками. Существо, окликнувшее ее зычным хриплым голосом, с которым она теперь стояла лицом к лицу, представляло собой гоблина-воина ростом в одну туазу, облаченного в доспехи из кожи и металлических колечек. Его лицо, скрытое по краям надетого на его голову железного шлема, расплылось в презрительной улыбке, благодаря которой стали видны его заостренные зубы. Он скрестил руки на груди. Его оружие находилось в ножнах. Стоя перед ней на широко расставленных ногах, он с насмешливым видом ее разглядывал… Поскольку Ллиана не шевелилась, гоблин протянул руку и жестом показал ей то ли бросить свое оружие, то ли опуститься на колени, а когда она отрицательно покачала головой, он издал звуки, похожие на икание, — так он, видимо, смеялся. Затем он медленно и осторожно вынул из ножен свое оружие — кривую саблю, черный клинок которой заскрипел от трения об ножны. За спиной Ллианы раздался новый смех в виде икания — уже более громкий, — а вслед за ним послышалось и хриплое тявканье. Орки… Они, получалось, незаметно дня нее сделали круг и подошли к ней сзади.
На несколько коротких мгновений эльфийка показалась им ужасной, призрачной, похожей на ночных вампиров, и двое из них пустились в панике наутек, когда она вдруг бросилась к ним. Ее кинжал, блеснув серебряным лезвием, перерезал горло орка, который остался стоять в нерешительности, что-то бормоча. Еще до того, как он упал на землю, она отпихнула его и бросилась было бежать прочь, однако двое других орков, оправившись от испуга, преградили ей путь. Ей не хватило буквально нескольких секунд для того, чтобы вырваться из «окружения» и удрать. Когда она обернулась назад, она успела заметить лишь то, как массивный кулак гоблина ударяет ее в висок.
Воздух, по крайней мере, был свежим.
Как только они прошли через ворота Бассекомба, ветер развеял тошнотворный запах, который им пришлось все время ощущать в течение нескольких последних дней, — противный затхлый запах дыма, сгоревшей плоти, разлагающихся тел. А еще их поразила царившая за пределами города тишина: они уже привыкли к беспрестанному карканью ворон, прилетевших непонятно откуда из-за пустынной равнины, чтобы поклевать вдоволь мяса валяющихся повсюду трупов, и к то и дело раздававшемуся грохоту боевых барабанов гоблинов.
Чтобы побыстрее оставить все это далеко позади себя, Пеллегун пустил своего коня в галоп. Крепко упираясь ногами в стремена, он переносил, как мог, толчки, неизбежные при бешеной скачке, пока каждый удар копыта о твердую землю не стал действовать на его поломанную руку, словно удар дубины, и пока он не почувствовал, что вот-вот потеряет сознание.
Горлуа остановил коня принца, почувствовав, что тот, возможно, уже не может скакать дальше… Положив голову щекой на шею коня и закрыв глаза, Пеллегун в течение некоторого времени переводил дух, а затем выпрямился, бросил на своего спутника успокаивающий взгляд и посмотрел назад. Городок, виднеющийся сейчас на расстоянии полумили, почему-то казался издалека целым и невредимым. Дым, поднимающийся во многих местах, был похож на обычный дым из печных труб. На таком расстоянии не было видно ни проломов в стенах, ни черноты, оставленной пожарами, ни трупов, ни тех,
