Лаура и учительница обменялись пристальными взглядами. Ни одна из них не произнесла ни слова. Но Лауре и так было ясно, что Таксус не шутит.
Ребекка Таксус посмотрела на часы:
— Оссталоссь дессять минут. Чего ты жждешшь, Лаура? Чуда?
Лаура промолчала.
Учительница, по-видимому, этого не ожидала. Презрительно фыркнув, она продолжила свой путь между рядов.
Тук. Тук. Тук.
Но с этого момента и до конца урока ни на секунду не сводила с Лауры глаз. Через десять минут, когда прозвенел звонок на перемену, листок девочки был так же чист, как и в начале урока.
Проклятие! Лаура была в бешенстве. Она подняла плоский камешек с сырого песка пляжа и со всей силы швырнула его в воду. Он несколько раз подпрыгнул на поверхности, прежде чем пойти ко дну.
— Это нечестно! — прокричала она, и голос ее звучал отчаянно и беспомощно одновременно. — Это нечестно, нечестно! Почему надо было писать контрольную именно сегодня!
Лукас удивленно смотрел на сестру. Темные тучи на небе искаженно отражались в круглых стеклах его очков.
— Не понимаю, Лаура, что бы изменилось, если бы вы писали контрольную не сегодня, а завтра или послезавтра? Ты же давно знала о ней. Времени было достаточно.
Лаура сердито закатила глаза, но тут увидела изумленные лица Лукаса и Каи, стоявших рядом с ней на берегу озера Призраков, и сообразила, что они просто не могут ее понять. Они ведь ничего не знают о том, что происходит с ней в последние дни, не знают и о вчерашнем путешествии вне тела, да и вообще обо всем том, что творится в крепости Равенштайн.
— Лукас прав, — сказала Кая. — Обидно, конечно, что именно вчера тебе стало так плохо. Но в другие дни, кажется, было не намного лучше?
Лаура молча кивнула, подтверждая слова Каи.
— Может быть, ты заболела? — заботливо спросила Кая. — Сейчас многие жалуются на простуду.
— Нет-нет, — поспешно заверила Лаура подругу. — Я совершенно здорова.
— Что же тогда? — спросил Лукас, серьезно глядя на сестру. На лбу у него снова появились скептические морщинки.
— Сама не знаю, — уклончиво ответила Лаура. — Знаю только, что наверняка вылечу из интерната. С единицей по математике у меня нет никаких шансов.
— Ну что ты, Лаура, перестань, — попыталась успокоить ее Кая. — Я уверена, что все не так плохо. Не могла же ты все задачи решить неправильно!
— Ты права. У меня действительно нет ни одного неправильного ответа, потому что я вообще не решила ни одной задачи!
Когда Лаура наклонилась, чтобы поднять с земли и бросить в воду еще один камень, Кая и Лукас испуганно переглянулись.
— Да плюнь ты на эту контрольную, — сочувственным голосом сказала Кая. — Может же у человека раз в жизни наступить помутнение разума. До конца года еще далеко. Все исправишь.
Лаура не отвечала, мрачно разглядывая мокрый песок.
— Кая права, — сказал Лукас, снова напустив на себя обычную серьезность. — Годовая оценка, как известно, не выставляется по результатам одной, отдельно взятой контрольной, а выводится как среднеарифметическое из всех оценок за год!
Это было уже слишком.
Лаура не могла больше держать себя в руках:
— Хватит! Надоело! Вам хорошо говорить. Не вас же вышибут из интерната, а меня. Поучают и поучают. Вы оба рассуждаете, точно как Заэль, а ее нытьем я уже давно сыта по горло!
Кая и Лукас обиженно замолчали.
Лаура от злости швырнула в воду еще один камень и, возмущенная, заметалась по берегу. Наконец она остановилась и стала смотреть на водную гладь. Небольшой ветерок поднимал на поверхности озера мелкую рябь, волны плескались о берег и лизали носки ее сапог. Одинокая утка тяжело пролетела над самой водой и бесшумно приземлилась неподалеку. Остров в центре озера был окутан облаком негустого тумана, контуры которого в легком дуновении бриза постоянно менялись.
Лукас вопросительно посмотрел на Каю, та согласно кивнула. Тогда он подошел к сестре и остановился рядом с ней.
Лаура не обращала на него внимания.
