— Вижу, ты уже и сама о ней вспомнила, — сказал он, взял в руки цепочку и, печально глядя на медальон, добавил: — Это очень ценная вещь, Лаура. Колесо Времени когда-то принадлежало твоей бабушке. Береги его, оно еще сможет тебе пригодиться, когда ты…
Тут он вдруг испуганно замолчал. Потом вздрогнул, сгорбился, и лицо его исказилось от боли.
— Нет! Нет… нет! — кричал Мариус.
В ужасе Лаура заметила, что тонкая рубашка на спине у отца вдруг начала лопаться, словно от невидимых ударов, и на коже в местах разрывов появлялись длинные кроваво-красные рубцы. Его как будто хлестали кнутом. Только вот самого кнута не было видно. Того кнута, которым кто-то беспощадно избивал отца. Снова, и снова, и снова!
Только сейчас она обратила внимание, что одежда Мариуса была очень грязная и потертая, как будто он не снимал ее с того самого дня, как исчез. Кроме того, на нем не было ботинок, и его босые, измазанные грязью ноги тоже, казалось, уже давно не видели воды.
Теперь кнут стегал его по лицу, оставляя на щеках глубокие кровавые рубцы. Отец застонал и вдруг на глазах у Лауры в одно мгновение растворился в воздухе. Только что он был здесь, и вот его уже нет, он испарился — так внезапно гаснет свеча от дуновения сквозняка.
Лаура так и осталась стоять с раскрытым ртом посреди комнаты, растерянно глядя в пустоту.
— Папа? — робко прошептала она.
Какое-то время она была не в состоянии ни думать, ни шевелиться. Потом медленно опустилась на кровать, и в голове снова вихрем закружили мысли.
Только теперь это был настоящий торнадо.
Через некоторое время, измученная вконец, она закрыла глаза и забылась глубоким сном.
Наутро Лаура чувствовала себя отвратительно. Как будто ночью ни на минуту не сомкнула глаз. За завтраком она сидела бледная, с пустыми глазами. Молча жевала, сама не зная что, а от первого глотка какао ее чуть не стошнило.
Мысли постоянно возвращались к отцу. Она вспоминала, как он стоял у нее в комнате, с искаженным от боли лицом, а потом вдруг исчез, и она теперь не знает ни где его искать, ни как все это объяснить.
Но так ведь не бывает, чтобы человек взял и растворился в воздухе! Этого просто не может быть!
— Послушай, Лаура, все это тебе просто приснилось, — обратился к ней Лукас, с аппетитом уминая бутерброд.
На губах у него сохранились следы красного мармелада, а к подбородку прилипла крошка сыра. Бутерброды с клубничным мармеладом поверх мягкого сыра были его излюбленным блюдом на завтрак.
— Это был только сон, — повторил он с набитым ртом. — Прецизионно! Точно так же, как и вчерашняя история с рыцарем и кубком!
— С каким еще кубком? — поинтересовалась Заэль.
Лаура пропустила вопрос мачехи мимо ушей и упрямо замотала головой:
— Ничего подобного. Никакой не сон.
Она была в этом абсолютно уверена. Будь это просто сон, медальон остался бы на прежнем месте. А его там нет. Он бесследно исчез.
— Папа был ночью у меня в комнате, — продолжала настаивать Лаура, — я это точно знаю.
Заэль опустила на стол чашку с кофе и посмотрела на девочку с состраданием.
— Бедная моя девочка! — проговорила мачеха таким жалостливо-плаксивым голосом, как будто разговаривала с трехлетним ребенком.
Лаура терпеть не могла этот тон. Ей начинало казаться, что она маленькая, глупенькая и ее никто не воспринимает всерьез. Она бросила на мачеху негодующий взгляд, но Заэль не обратила на него никакого внимания.
— Ты же прекрасно знаешь, что этого быть не могло, — продолжала она в том же духе. — А значит, тебе все это приснилось. Ты так часто представляла себе в мечтах сцену возвращения отца, что эта картина просто засела у тебя в подсознании, и ты теперь внушаешь себе, что это произошло на самом деле.
— Ерунда! — Лаура начинала терять терпение. — Можно подумать, я сама не знаю, что я видела, а что нет!
Заэль ничуть не смутилась:
— С точки зрения человеческой психологии это легко объяснимо. Во-первых, ты, что вполне естественно, всегда мечтала о том, чтобы отец вернулся. А во-вторых, у тебя, как и у твоего брата, чрезмерно развито воображение, в чем отчасти виноват и сам Мариус, который буквально с пеленок пичкал вас своими сказочками, историями и легендами!
— Может быть, ему следовало читать нам перед сном экономические новости? — мрачно поинтересовалась Лаура.
— Это было бы гораздо полезнее, — убежденно ответила Заэль. — Чем раньше дети начинают привыкать к суровой правде жизни, тем лучше. А от ваших сказочек да побасенок, к сожалению, мало пользы.
Лаура скроила постную физиономию и посмотрела на Лукаса. У него между бровей появились морщинки. Но ни один из них не проронил ни слова. Им было прекрасно известно, что это бесполезно.
