– Он нас слышит? – спросил я, чувствуя неприятный холодок в затылке.
– С момента, как ты решил идти, духи Нави готовятся к встрече, еще не поздно передумать, – сказал фомор, снова сверля мое лицо своим темным, без зрачка, глазом.
– Я готов, – твердо ответил я, глядя в эту темную пропасть.
– Бадян, иди сюда, – позвал Фир Болг, глядя за мою спину.
К нам подошел леший, спрятав руки за спину и явно смущаясь, сказал:
– Гампота голотный кузный?
Я было хотел переспросить, но внезапно осознал, что Бадян говорит на русском, зверски его коверкая из-за своих жестких черных губ, он предложил мне холодный и вкусный компот. Я кивнул головой, Бадян протянул мне огромный серебряный кубок, чаша которого была сделана в форме множества переплетенных между собой обнаженных тел, мужских и женских, ножка, пардон, представляла собой фаллос, а основание – вагину. Все было выполнено очень тщательно, с детальной проработкой, и так подробно, что я даже смутился.
Я отпил из кубка, там действительно был холодный «гампота», сладкий, со странным вкусом и запахом.
– Это отвар асфоделя[85], он поможет при переходе, – объяснил фомор.
Веки стали тяжелеть, меня потянуло в сон. Бадян присел рядом и преданно смотрел на меня, ну прямо как собака, только пахло от него землей и ягодами, а не псиной.
Фомор посмотрел на нас и с улыбкой промолвил:
– Ты его герой, Василий, последний поход за монжей был тридцать лет назад, и, хотя здесь были люди-гости, никто не соглашался отправиться в Навь. Кстати, Бадян пойдет с нами.
Я посмотрел Бадяну в глаза, положил руку на колючее плечо и сказал:
– Это ты герой, Бадян, ведь у меня есть надежда вернуться, а ты ведь останешься там!
– Ничо, Бадян – дух бдет, монжа оч зилно нда[86].
– Помни, Васси, о чем мы с тобой говорили, не поддавайся морокам Нави и слушай меня, – сказал фомор. – Все, в путь!
Фир Болг неожиданно сграбастал меня за шею и резко дернул вверх, Бадян скакнул ему на грудь и вцепился когтями, даже голубая кровь потекла. Последнее, что я увидел из-под купола стеклянной башни: свое тело, безвольно опустившее голову на стол, фомора, достающего Бадяна из бассейна, да несколько леших, суетившихся вокруг всего этого. Потом раздался хлопок, и мы очутились в Нави.
Глава 17
Навьи дети и гости из будущего
Там стояла ночь, но было светло от звезд. Мы стояли втроем на каменистом плато: я, Фир Болг и Бадян. Облик моих спутников изменился: фомор здесь был высоким симпатичным белобрысым парнем, без рогов, с обычной для человека симметрией: глаза, уши, руки, ноги – все было на своих местах. Бадян же превратился в пантеру, только ряд иголок вдоль хребта напоминал о прежнем виде лешего. Бадян потерся о ногу фомора, потом – о мою, встал рядом. Фир Болг приказал:
– Все за мной, не отставать.
И он размашистой рысью побежал, я и Бадян бросились следом. На бегу леший завывал, и вскоре на его зов прибежали еще несколько пантер, окружили нас и держались зыбким кругом, перекликаясь короткими рыками. Фомор на бегу прокомментировал:
– Это лешие, они помогут. Давай теперь быстрее, духи близко.
Теперь мы летели, почти не касаясь земли, причем совершенно не уставая. Это и понятно, чему уставать: руки-ноги и все остальное, подверженное утомлению, осталось в стеклянной башне. Внезапно происходящее побежало волной жара, резко наступил яркий солнечный день, равнина вздыбилась горами, на мне и фоморе появился камуфляж, за плечами заболтались автоматы Калашникова, пантеры-лешие превратились в овчарок. Фомор снял с уха и отшвырнул провод с динамиком, крикнул:
– Не останавливаться, они нас нагнали!
Вокруг нас застучали пули, вздымая фонтанчики пыли. Овчарки-лешие нас обогнали, раздался разрыв мины, одна собака взмыла в воздух, покатилась по камням, оставляя кровавый след. Болг снова закричал:
– С ним все будет нормально, оклемается, бежим!
Еще двое леших подорвались на минах, но наш отряд продолжил движение по горячим камням. Мне обожгло ногу, и я замедлил ход, отстраненно наблюдая, как намокает левая штанина. Фомор пристроился сзади и толкнул меня в спину, с надрывом заорал:
– Васька, все вокруг тени теней, у тебя нет ног и нет крови. Мы здесь можем даже летать.
Ну что ж, летать, так летать, я попробовал подпрыгнуть и замахал руками как во сне, но сработавший блок представлений о горной войне, включенный словом «духи», не отпускал меня. Загрохотала вертушка, мы были в воздухе. Сквозь открытый салон «Ми-8» продувал ветер, разгонял удушающую жару. За штурвалом сидел фомор, я держал в руках крупнокалиберный пулемет, вокруг меня расположились овчарки, вывалив розовые языки. Теперь мы неслись
