Я снова вздрогнула и вперила в куратора убийственный взгляд. Но он не оценил, сказал жестко:
— Ты же понимаешь, что случится, если мои коллеги из Совета увидят твои воспоминания?
Да, несмотря на бешеный коктейль эмоций, я понимала. Если маги залезут в мою голову, Кузе конец. Проблемы, которые возникнут у Каста и Дорса, представить сложней, но парням тоже не поздоровится. Ну и Зяба. Понятия не имею, как поступят с ним, но свободы призраку точно не видать.
— А вы, лорд Глун? Вы понимаете, что ваше предложение абсурдно? Допустим, я промолчу. Но кто-то все равно вас вычислит и начнет действовать. И как вы поймете, что это не я надоумила?
Куратор промолчал, а я догадалась! И с трудом сдержала нервный смешок.
— Вы предлагаете мне не только держать язык за зубами, но и защищать вас?
Эмиля фон Глуна заметно перекосило, а еще через мгновение на меня посмотрели так, что вопреки бушующей в груди буре захотелось забиться под коврик. Я почувствовала себя даже не круглой, а прям-таки абсолютной дурой!
Еще миг, и все исчезло — передо мной вновь предстал ледяной мужчина с пронзительно-синими глазами и едкой улыбкой на губах. Его ответ прозвучал более чем спокойно.
— Нет, Дарья. Единственное, что я тебе предлагаю — не лезть не в свое дело. Ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя. Все просто.
Ох, черт! Ну надо же…
— Вы не трогаете меня, но Каст — труп? — продолжила логическую цепочку я.
Куратора перекосило опять.
— Просто не лезь не в свое дело! — рыкнул он. И вновь шагнул навстречу, чтобы жестко прижать к подоконнику и зашипеть в ухо: — Дарья, не беси меня! Не заставляй идти на крайние меры! Не набивайся ко мне во враги — они долго не живут! Я ясно выразился?
Новый виток паники погасить, увы, не удалось. Меня накрыло, причем так, что даже руки задрожали, и я вновь чуть не выронила подаренную куратором бутылку.
А сам куратор вновь отстранился и резким жестом указал на дверь. И приказал:
— Ушла!
Жутко захотелось сорваться на бег, но я сдержалась. Неторопливо и очень надеюсь, что гордо, направилась прочь. Сердце стучало как сумасшедшее, руки дрожали, колени тоже…
— И ни слова! — прозвучал за спиной приказ Эмиля фон Глуна.
Замерев на миг, я кивнула и продолжила отступление.
Мамочки, что же делать? Как жить дальше?
…Фокус со способностью смотреть сквозь стены я оценила, так что, покидая спальню и направляясь к входной двери, была убеждена — в коридоре чисто. Об этом же говорила логика: Глун не позволил ректору застукать меня здесь, следовательно, и отступление тоже под контролем.
Догадка подтвердилась — переступив порог апартаментов куратора, я оказалась в совершенно пустом коридоре. Но, сделав несколько шагов, запнулась. И обернулась в неожиданной, совершенно необъяснимой надежде увидеть синеглазого куратора в дверях и услышать тихое: «Шутка, Даша».
Но — увы. Дверь в комнаты Глуна была уже закрыта. Я не слышала стука и звука задвигаемого засова тоже, но факт оставался фактом. Меня выпроводили и тут же заперли дверь, делая вид, будто ничего не случилось. Будто не было никакого разговора.
Та же логика подсказывала — сейчас меня вполне могут видеть через стену посредством заклинания. Именно это понимание заставило выбросить из головы глупости и продолжить путь.
Куратор не шутил. Если проговорюсь о том, что видела, мне конец. И не только мне, но и Кузе с Зябой! У Дорса с Кастом, в случае проверки моей памяти тоже проблемы будут. Не знаю какие, но явно не маленькие.
Вот только как? Как можно смолчать в такой ситуации?!
Не дойдя трех шагов до чердачной лестницы, я снова запнулась. И вздрогнула, внезапно осознав — а ведь моя находка, мое знание ничего не меняют. Это всего лишь подтверждение тому, что уже известно.
Каст и так прекрасно осведомлен об опасности. От кого эта опасность исходит — тоже знает. Так что шансов убить рыжего у Глуна не так уж много, и они точно не понизятся, если я расскажу о найденном детонаторе. Ну а в том, что касается расследования: неужели тот же Каст не сумеет инициировать обыск в комнатах нашего куратора? Неужели для того, чтобы инициировать этот обыск, пижону нужна подсказка?
То есть, если смотреть на ситуацию здраво, мое молчание, равно как и признание, ничего не меняют. Вообще ничего! А если так, то никакой дилеммы нет. И лично у меня остается только одна насущная проблема — Кузя и его питание.
Вот теперь я вспомнила о бутылке, которую старательно прижимала к груди все это время. Глун так и не объяснил, что это за зелье, но если я правильно поняла, оно способно как-то помочь твиру. Черт! Но что же тогда получается? Глун хочет помочь? Но почему?
