А вел допрос маг Земли — невысокий, коренастый, с глубоким голосом и цепким взглядом. Его интересовал, прежде всего, «взрыв» — что видела, что слышала, что чувствовала в тот момент.
Я, разумеется, рассказала. Так, как учил Дорс, без особых подробностей. Давешний разговор с Зябой тоже помог — благодаря информации, полученной от призрака, я точно знала, о чем следует умолчать.
Однако без эксцессов все же не обошлось. Когда я в очередной раз пожала плечами, уходя от ответа на неудобный вопрос, гад с серебряными волосами не выдержал и картинно закатил глаза. Коллеги по Совету сей жест, конечно, заметили, и мать Каста не преминула уточнить:
— Лорд Дербиш, что не так?
— Она рассуждает, как глупая школьница, — пояснил Дербиш с неприязнью. — Ничего не видела, ничего не слышала, ничего не…
Удивительно, но его перебили.
— Лорд Дербиш, я бы попросил, — резко оборвал тот из мужчин, на мантии которого нашивка с изображением пламени красовалась. — Девушка — первокурсница, да еще из другого, лишенного магии мира. Логично, что она растерялась и мало что помнит.
Заступничества я не ожидала и потому чуть смутилась. А седовласый фыркнул, скривился и открыл рот в явном намерении еще одну гадость сказать, но вновь был перебит. Тем же огневиком.
— Вдобавок, насколько нам известно, Дарья на тот момент не в самом адекватном состоянии находилась. — И уже мне: — Кажется, вы в тот день плакали?
Я потупилась и, кажется, слегка покраснела. И хотя ябедничать не люблю, все-таки призналась:
— Да. Меня лорд Глун до слез довел.
— Эмиль? — встряла в разговор мамашка нашего «величества».
— Лорд Глун бывает очень суров, — призналась я.
Удивительно, но и тут меня поддержали. Но на этот раз не огневик, а ректор.
— Да, с профессором Глуном случается, — сказал он. И пояснил: — Повышенная требовательность. Педагогический перфекционизм.
После чего допрос продолжился.
— А Каст альт Рокан? — спросил советник с нашивкой магии Земли. — Вы видели, что он забрал корпус ловушки? Он объяснил вам, почему он это сделал?
Бли-ин! Вот об этом моменте мне никто не говорил! И как выкручиваться? Что сказать, чтобы не сболтнуть лишнего и никого не подставить?
— Объяснил. — Я нервно кивнула, на ходу подбирая наиболее нейтральные слова. — Каст объяснил это желанием отдать корпус вам, комиссии.
Маневр, увы, не удался.
— То есть он заподозрил кого-то из преподавательского состава академии? — уточнил «главный следователь».
Вот ведь… дотошный какой!
— Возможно, — пожав плечами, сказала я. И добавила: — Мы в тот момент оба очень испугались.
— А Каст, он… — вновь подал голос маг Земли, но его прервали.
Это была даже не мать рыжего пижона, которой переход к сыну точно не понравился. А банальный стук в дверь ректорского кабинета.
— Войдите! — значительно повысив голос, ответил старик.
Я сперва подумала, что это Дорс ожидания не выдержал. Но, обернувшись к двери, с недоумением обнаружила Жавскую, за спиной которой нерешительно мялась девушка в красной мантии. Из числа старшекурсниц.
— Господин ректор, простите за вынужденное вторжение, — произнесла секретарь, — но адепты пятого курса факультета Огня не могут найти профессора Сарина. На стандартный вызов он не откликается, а у ребят сегодня контрольная. Вы не могли бы посодействовать?
— Да, конечно. — Коргрин кивнул и, извинившись перед комиссией, быстро начертал в воздухе какой-то сложный символ.
Потом замер на мгновение, нахмурился и растерянно хмыкнул.
— Странно, — пробормотал он и вновь изобразил перед собой причудливую завитушку.
Мы все, включая членов комиссии, следили за его действиями очень пристально.
— Что не так? — выразила общий интерес мать Каста.
— Профессора Сарина в академии нет, — недоуменно сказал старик. — Вызов… — Маг в третий раз начертал в воздухе сложный символ и добавил: — Я не чувствую отклика на свой вызов.
Повисла долгая, исполненная замешательства пауза.
— Профессора Сарина в академии нет, — повторил ректор растерянно. — Или же…
Первой к двери, едва не сбив по пути Жавскую, метнулась мать Каста. За ней — маг Земли, а потом и остальные побежали, в том числе и сам ректор. Ну и та самая студентка, которая за спиной Жавской мялась, с места сорвалась. А сама секретарь ректората осталась где была — растерянная, ошеломленная.
