– Ничего, – бывший следователь пожал плечами. – Вы не представляете, Псих, сколько суицидов случается в мире ежедневно.
– Что ж…
Я поднялся и отправился в спальню. Что-то очень важное, ключевое прозвучало минуту назад, я пока не мог сообразить, что именно. Понять удалось, лишь фразу за фразой сопоставив услышанное с событиями восьмилетней давности. В день своей смерти Дэн был мрачен, рассеян и невпопад отвечал на вопросы. Так же, как в день смерти отца. Я вернулся в гостиную.
– Скажите, возможно ли выяснить, что за фильм смотрел Дэн перед тем, как покончить с собой?
– Какая разница? – удивился Терехин.
– Возможно, никакой. Однако мне хотелось бы знать.
– Хорошо, я свяжусь с британцами.
Через час я нашел этот фильм в Сети и его просмотрел. В тот момент, когда главный герой выбросился из окна, я понял, что ключ к разгадке у меня в руках. Я лихорадочно прошел поисковиком Сеть. Еще через час я знал, кто убил Зубра.
– З-здравствуй, П-псих.
Я назначил Заике встречу в Сокольниках. Мы долго брели по парковой аллее, потом уселись на скамейку, вокруг не было ни души.
– Скажи, узнай ты, кто настоящий убийца, что бы ты сделал?
Заика побагровел, глаза налились кровью, и ходуном заходила щека.
– Т-ты знаешь, к-кто убил?
– Ответь на вопрос, пожалуйста.
Заика посмотрел на меня в упор.
– Я п-прикончил бы его. К-кто бы он ни б-был.
– И угодил бы за колючку. Надолго. Может быть, навсегда.
Заика долго молчал. Потом сказал:
– П-псих, к-кроме вас с З-зубром, у м-меня в жизни н-ничего хорошего н-не было. Этот г-гад убил З-зубра и п-подставил тебя. Он з-задолжал мне, П- псих. К-кто это?
Я поднялся со скамьи.
– Пойдем, дружище, – сказал я. – К сожалению, кто убийца, я не знаю. Меня просто интересовало твое мнение.
Доброжелательная, приветливая красавица Инга осталась в прошлом. С экрана видеофона на меня с неприязнью смотрела вульгарно одетая и чрезмерно накрашенная средних лет женщина.
– Здравствуй, Инга.
– Будьте любезны обращаться на «вы», – поджав губы, проговорила она. – Я не желаю с вами фамильярничать. Что вам от меня надо?
Накануне Терехин просил ее меня выслушать. Инга согласилась на пять минут разговора. Мне этого было достаточно. Пять минут беседы с убийцей, чью вину никогда не докажут.
– Мне надо, – проигнорировав повеление обращаться на «вы», твердо сказал я, – чтобы ты подтвердила одну догадку.
– Какую догадку?
– Ты организовала убийство из-за наследства? Из-за денег, так ведь?
С минуту Инга молчала и лишь глядела на меня в упор. Я смешался – в ее взгляде не было страха, и злости тоже не было. Я выругался про себя – она смотрела на меня с удивлением.
– Вы не в своем уме?
– В своем. Ты шепнула мужу, что я домогаюсь его малолетней дочери. И устроила розыгрыш с муляжом. Ты здорово все рассчитала.
Она вновь помолчала с минуту. Потом сказала устало:
– Я ничего никому не шептала. Ментоскопия может это подтвердить. Но я, кажется, знаю, кто это сделал.
– Кто? – подался вперед я.
– Вот что, Псих, – произнесла Инга жестко. – Я действительно устроила первоапрельский розыгрыш. Но не сама – мне посоветовали. Я скажу тебе кто, если ты очень подробно, во всех деталях и прямо сейчас объяснишь, какое отношение это все имеет к убийству.
– Сэр, – британский таможенник козырнул и приглашающе махнул рукой.
Вся процедура заняла минут десять. Ментальный контроль в аэропорту Хитроу проводили со знанием дела – аккуратно и без проволочек.
– Все о’кей? – спросил я, освобождаясь от шлема.
Таможенник кивнул, и пять минут спустя я уселся в такси. Протянул водителю листок с записанным на нем адресом. Через полтора часа вышел из машины у ворот старинного особняка в викторианском стиле. Молчаливый прилизанный субъект отпер их и проводил меня вовнутрь.
Мы с Жанной были ровесниками, но сидящей в кресле у камина тощей старухе я дал бы не сорок шесть, а все семьдесят.
