Проклятие замка Комрек

самом деле для нас не важны.

– Угу. Ты же босс. Однако я заинтригован.

– Не надо. Что касается Института, то это просто очередное паранормальное исследование.

– Кейт, не похоже, чтобы ты сама была слишком в этом убеждена.

– Саймон – честный человек, очень порядочный. Я уверена, что он не связался бы ни с чем сомнительным.

Эш пожал плечами, понимая, что спорить дальше бессмысленно: он подписал контракт – оба контракта, один, от имени Института экстрасенсорных расследований, и другой, личное соглашение о неразглашении, – так что с таким же успехом он мог приниматься за работу. Тем не менее, он не мог вполне противостоять желанию поприжать ее.

– Ты просто дай мне чуть больше информации, Кейт, – сказал он. – Я не уверен, что мне в этом деле все нравится.

– Дэвид, я не могу – ну не должна – говорить что-то еще. Но позволь мне дать тебе некоторое представление об их важности. Саймон вчера вечером опять дал понять, что у их организации нет реальной власти. Однако она располагает огромным влиянием. Гораздо большим, чем ты можешь себе представить и чем она когда-либо признает.

– И как же они все это устроили?

Она проигнорировала его цинизм.

– Это собрание людей с большой властью, которые называют себя…

– Дай-ка мне угадать еще раз. Саентологи?[6] Нет? Ладно, а как насчет Опус Деи? [7] Тогда, может, Каббала?[8] Это было бы забавно.

– ВД.

– Вода? Или вуду? Может, водное поло?

Она знала, что он сейчас ухмыляется.

– Нет. Вэ-Дэ. Это акроним Внутреннего двора.

– Значит, никакого отношения к религии? Политика?

– Не вполне.

– Не вполне? Что бы это значило?

– Я вытянула это название из Саймона только потому, что он был полупьян. Он снова застегнулся на все пуговицы, как только понял, что именно сказал.

Эш, к собственному удивлению, испытал надежду, что Кейт говорит не в буквальном смысле. Мысль о Мейсби, занимающемся с ней любовью, как- то злила его, хотя они с Кейт давно уже не были любовниками.

Она почувствовала его настроение так же, как перед этим почувствовала его ухмылку.

– Он зашел выпить кофе после совместного обеда, и я споила ему еще несколько порций бренди, чтобы развязать язык, а потом отправила восвояси. Но даже захмелев, он был очень сдержан.

– Значит, это все, одно название? В контракте и соглашении, которые мы подписали, значится компания «Мейсби и партнеры», действующая от имени замка Комрек. Ни в одном из этих документов я не видел названия «Внутренний двор». Только имя: сэр Виктор Хельстрем.

– Знаю. Вот как они засекречены. Но я узнала кое-что еще.

– О Внутреннем дворе? – Эш говорил теперь смехотворно приглушенным голосом.

– Вроде того, но не напрямую. Человек, которого медсестра Кранц обнаружила пригвожденным к стене. Он, между прочим, внезапно упал, как раз когда она звала на помощь по радио. Она сказала, что он свертывался головой вперед, словно сдираясь со стены, как липучка. Тяжесть его тела высвободила ноги.

– Значит, касательно того, что он был подвешен над полом, у нас есть только утверждение этой медсестры.

– Да, но зачем бы ей лгать? Кранц в Комреке на хорошем счету, и она явно не склонна к преувеличениям. Ей поверили, пусть даже и при ближайшем рассмотрении ран на руках и ногах не обнаружили.

– Несколько трудно такое себе представить. Я имею в виду, тело взрослого человека прилепилось к стене довольно высоко над полом без видимых средств поддержки?

– Дэвид, в прошлом ты и сам видел необычайные вещи.

Он на какое-то время умолк, и Кейт пожалела, что потревожила злополучные воспоминания.

– Дэвид?..

– Да, прости. Говоришь, этот Внутренний двор как-то связан с человеком, пригвожденным к стене в том замке?

– Лишь тем, что эта организация владеет замком Комрек, а у него был своего рода договор с ВД о предоставлении ему там убежища.

– Только не говори мне, что его наказали за нарушение правил. От этого мне определенно станет не по себе.