воспрещавшая доступ к двум маленьким, но острым грудям под футболкой.
– Если ты ничего не имеешь против, – сказал Милгрим.
– Я же сама предложила, верно?
71
Безобразная футболка
– Ты где? Роберт сказал, ты ушла с какой-то девушкой.
Холлис вместе с Мередит и Клэмми выходила из джинсового магазинчика.
– В Сохо. Я ушла с Мередит. Уже еду назад.
– Надо было договориться с тобой о кодовых словах, как с твоим шефом.
– Нет. Все хорошо.
– Было бы лучше, если бы ты оставалась здесь.
– Очень надо было съездить.
– Но ты уже возвращаешься?
– Да. До скорого.
Она перевела взгляд с телефона у себя в руке на озаренную свечами витрину. Тени людей. Сейчас Бо впускала еще двоих. Мередит сказала, что видела замглавреда французского «Вог». Клэмми старательно не замечал двух-трех других музыкантов, чуть старше него, которых Холлис смутно знала в лицо. В остальном у нее не создалось впечатления модной тусовки. Это было что-то иное, хотя она не могла определить что. По всему получалось, что в то время, когда Бигенд поручил ей раскрыть секрет «Габриэль Хаундс», настоящего секрета уже не было. Как это понимать? Бигенд отстал от времени? Теряет хватку? Или был слишком занят проектом с участием Чомбо? Может быть, Слейт придерживал информацию?
Подъехала серая машинка. За рулем сидел мальчик, очень похожий на Клэмми. Тот не потрудился его представить. Мальчик вылез, отдал Клэмми ключи и ушел.
– Кто это? – спросила Холлис.
– Помощник, – рассеянно ответил Клэмми, открывая пассажирскую дверцу. В руке у него был коричневый бумажный пакет размером с небольшой чемодан. – Тебе придется это держать.
– Что там у тебя?
– Двое черных, двое хэбэ, две рубашки и куртка, как твоя.
– Для тебя там тоже кое-что есть, – сказала Мередит Холлис.
– Сверху лежит, – нетерпеливо произнес Клэмми. – Залезайте уже.
Холлис низко нагнулась, пролезла боком на заднее сиденье и кое-как забрала у Клэмми пакет. Сильный запах индиго.
Клэмми и Мередит сели, захлопнули дверцы.
– Это первое, что она сделала, – сказала Мередит, обернувшись к Холлис. – Еще до того, как основала «Хаундс».
Холлис нашла поверх толстой стопки джинсов что-то в коричневой оберточной бумаге. Развернула. Темный, гладкий, тяжелый трикотаж.
– Что это?
– Решай сама. Труба без швов. Я видела в качестве столы, в качестве вечернего платья разной длины и нескольких вариантов юбки. Ткань потрясающая. Эта последняя партия – с какой-то древней французской фабрики.
– Поблагодари ее, пожалуйста. И тебе спасибо. Вам обоим.
– У меня все круть, – сказал Клэмми, сворачивая на Оксфорд-стрит. – Главное, не помни? мое шмотье.
Холлис вызвала лифт. Пришла кабина. В ней стоял низенький, пожилой, очень широкий азиат с зачесанными назад редкими седеющими волосами – стоял точно посредине кабины, расправив плечи, и держал в руках большой шотландский берет с помпоном. Холлис открыла дверь лифта, азиат с резким британским акцентом произнес: «Благодарю», кивнул, прошел мимо нее, круто повернулся и направился в фойе, на ходу надевая клетчатый берет.
Роберт открыл и придержал ему дверь.
Хорек по-прежнему был в витрине.
Добравшись до четвертого номера, Холлис вспомнила, что не взяла ключи. Она негромко постучала.
– Это я.
– Минуточку, – раздался из-за двери голос Гаррета.
Звякнула цепочка. Гаррет открыл дверь. Он опирался на четырехногую трость, а под мышкой у него было что-то, что Холлис приняла за блестящий черный конверт от виниловой пластинки.
– Что это? – спросила она.
