– Не совсем. Идите прямо через дорогу. – Водитель махнул рукой. – Не сворачивайте. Там найдете ее.
Он вручил Милгриму петлю на нейлоновой леске, к которой был привязан пингвин.
– Спасибо. И за банан тоже.
– На здоровье.
Милгрим перешел дорогу, слыша, как фургон у него за спиной завелся и уехал. Он продолжал идти. Через траву, через асфальтовую дорожку, снова по траве. Все странное, заброшенное, трава разной высоты. Никакой ландшафтной архитектуры городских парков. Пустырь. Трава была мокрая, хотя он не помнил дождя. Роса, наверное. Милгрим чувствовал ее через носки. И все равно броги «Танки и Тодзё» были лучше обычных ботинок приспособлены для ходьбы по траве. Он представил, как идет куда-нибудь с Фионой, по такому же открытому, но менее страшному месту. Интересно, понравилось бы ей? Любят ли мотоциклисты ходить пешком? А он сам? Милгрим остановился и посмотрел на лондонское небо: светящееся, чуть лиловатое. Все огни самого большого города Европы озаряли ночь, затмевая звезды, кроме нескольких самых ярких. Он поглядел назад, на обыденную геометрию многоквартирных домов за ярко освещенным шоссе, и снова на пустырь. Ему подумалось, что здесь можно затариться. Не верилось, чтобы в таком большом городе в таком месте не торговали наркотиками.
Рядом тихо свистнули.
– Я здесь. Залезай ко мне, – тихо позвала Фиона.
Она сидела под пленкой с эзотерическим новым камуфляжем из тех, что интересовали Бигенда. Милгрим не помнил названия, но видел, что рисунок и впрямь сливается с травой.
– Только без пингвина. Доставай пульт. Быстро.
Фиона сидела по-турецки, говорила тихо, айфон светился зеленым у нее на коленях. Она потянула пингвина вниз, отцепила леску с обоих концов, отпустила. Он начал подниматься – медленно, из-за тяжелого тазера. Милгрим вытащил из кармана пингвиний айфон, сел рядом с Фионой на корточки и накрыл их обоих пленкой, оставив снаружи только руки и плечи.
– Давай, – сказала она. – Подними его, отведи от дороги. Я не могу говорить, сама работаю.
Милгрим увидел на ней маленькие наушники.
– Ты ищешь высокого человека в плаще, – продолжала она. – Без шляпы. Волосы короткие, возможно седые. В руке длинный бумажный сверток.
– Где?
– Потеряла его. Нажми зеленый кружок, если нужно ночное зрение, но с пингвином это не поможет, если ты не прямо над нужным местом.
Милгрим включил айфон, увидел пустой светящийся экран, потом сообразил, что пингвин смотрит в пустое небо. Тут гораздо приятнее, подумал он. Не нужно бояться, что врежешься в стену или в потолок. Пингвин плыл выше, вольнее.
– У этого типа что, фуфайка с нарисованным лицом? – спросила Фиона, показывая ему свой экран.
Там был кто-то в большом пуловере с гротескной физиономией на спине.
– Что-то конструктивистское, – сказал Милгрим. – Эль Лисицкий?[59] Он взламывает машину?
Человек стоял близко к черному седану, спиной к камере в Фионином коптере.
– Запирает ее. Уже взломал, теперь запирает.
Она пробежала пальцами по экрану, изображение размылось. Коптер, по сравнению с пингвином, двигался фантастически быстро.
– Куда мы? – спросил Милгрим, имея в виду коптер.
– Надо найти остальных троих. Потом посажу его, чтобы поберечь аккумулятор. Он в воздухе, сколько я здесь. Ищешь человека со свертком?
– Да, – ответил Милгрим и опустил пингвина в относительную темноту. – А кто остальные трое?
– Один Чомбо. Еще один из машины, которая пыталась затереть вас в Сити.
– Фоли.
– Еще один регбист, с металлической прической.
– Металлической?
– Ближе к каскаду. Здоровенный.
79
Мастер игры
Холлис стояла у него за спиной, стараясь убедить себя, что наблюдает за игрой, невероятно сложной и нудной, на нескольких экранах. За чем-то решительно не важным, ни на что не влияющим.
Если так, то игра была очень убогой – без музыки, без звуковых эффектов. Гаррет, как мастер игры, назначал квесты, ставил задачи, раздавал золотые и серебряные печати невидимости.
Думать так было куда спокойнее, но Холлис не надеялась, что сумеет удержать иллюзию. Она стояла, прислонившись к баклажановой стене, и смотрела видео с Фиониного дрона.
