– Вы сказали, он спрыгнул со здания. – В голосе Милгрима прозвучал упрек, хотя он вовсе не собирался ее упрекать.
– Он планировал, потом раскрыл парашют. Приземлился на шоссе перед машиной.
– Зачем? – Милгрим заерзал на стуле, чувствуя, что вышел из сценария.
– Ему нужно было ровное место, без проводов.
– Я имел в виду, зачем он прыгал?
Она нахмурилась. Отпила кофе.
– Он говорит, это как проходить сквозь стены. Никто не может, а если сумел, чувство ровно такое. Он говорит, стена внутри и надо пройти сквозь нее.
– Я боюсь высоты.
– Он тоже. Говорит, что боится. Говорил. Мы уже давно не виделись.
– Он был вашим бойфрендом? – Милгрим не понимал, почему это спросил, но психотерапевт много говорила о его относительной неспособности доверять некоторым видам инстинкта.
Холлис подняла глаза.
– Да.
– Вы знаете, где он?
– Нет.
– А знаете, как с ним связаться?
– У меня есть номер. Но я обещала звонить, только если со мной случится что-нибудь плохое.
– Но вам сейчас плохо.
– Мне грустно. Тревожно. Это другое.
– Но вы ведь не хотите, чтобы все так и осталось? – Милгрим чувствовал, будто стал своим психотерапевтом в какой-то игре со сменой ролей. Или даже, скорее, психотерапевтом Холлис. – Вам же не станет лучше, пока вы не узнаете, что с ним?
– Ешьте, – сказала Холлис, указывая на его круассан. – Такси уже скоро приедет.
– Извините, – расстроился Милгрим. – Мне не надо было лезть не в свое дело.
Он начал сковыривать бумажную полоску с крышки джема.
– Нет, это вы меня извините. Вы пытались помочь. Для меня тут все непросто. И я не спала. И до вчерашнего дня мне довольно долго удавалось про него не думать.
– Вчера у вас очень хорошо получилось с Мередит, – сказал Милгрим.
Он разорвал круассан, намазал обе половинки маслом и джемом, откусил от одной.
– Теперь я не уверена, что смогу так продолжать. Мне надо его найти.
– Позвоните ему. Неведение мешает вам работать. Это вполне серьезный повод.
– Я боюсь. Боюсь, что ничего не получится. Что он будет не рад моему звонку.
– Обратитесь к Губерту, – сказал Милгрим, прикрывая рукой набитый рот. – Он кого угодно разыщет.
Она подняла брови.
– Как туфли Мередит, – сказал он. – Цена сотрудничества.
– Туфли Мередит не огорчатся, если Губерт их найдет. А мой друг огорчится.
– Обязательно ли ему рассказывать?
– Вы у Бигенда научились так думать?
– Я этому научился, когда был наркоманом. Когда постоянно нуждался в том, что по закону не имел права получить и что мне было не по карману. Я использовал рычаги. Как вы вчера с Мередит. Можете применить это к Губерту и найти вашего друга.
Она нахмурилась.
– Здесь вчера был человек от Губерта, – продолжал Милгрим. – Вечером, когда вы ушли в номер.
– Кто?
– Фиона. Девушка на мотоцикле. В «Синем муравье» я ее не видел. Но видел другой раз. На мотоцикле. Передавала кое-что от Памелы. Но тогда я не догадался, что это девушка.
– Зачем она приходила?
– Чтобы я поговорил с Губертом по ее телефону. Он сказал мне, что Слейт работает на кого-то еще. Сказал, чтобы я не доверял никому, кроме Памелы и Фионы. И вас. Сказал, вы не в курсе. Теперь в курсе.
– И как, по-вашему, он это воспринимает?
