адмирал Дэва вполне справедливо считал, что два его крейсера сейчас являются хозяевами положения, и обладают пусть и небольшим, но превосходством над тремя кораблями русских. Не ошибался на счет своих шансов на успех в этом бою и Коломейцев. Японские корабли были укомплектованы сплаванными экипажами имеющими огромный боевой опыт. В бою один на один его «Олег» был индивидуально сильнее любого японца, но вот «камушкам» второй крейсер противника был явно не под силу. Да и такой аргумент как четыре орудия калибром двести три миллиметра отряду Коломейцева было крыть попросту нечем! Любой из этих снарядов мог вывести из строя «Олега», не говоря уже про «камушки», которым для утопления хватило бы и одного удачного попадания.
Поэтому видя как Дэва рвется догнать его отряд Коломейцев дал приказ увеличить ход до полного и начался самый нудный из всех возможных видов морского боя — преследование. Японские бронепалубники еще не до конца залечили все раны, нанесенные им бронированными левиафанами Рожественского, и потому скоростные характеристики у них сейчас были абсолютно непредсказуемыми. Следующие два часа русские корабли мучительно медленно выходили из сферы действия японского огня, и лишь благодаря чуду им удалось избежать попаданий. Все это время телеграфисты на русских крейсерах не переставали слать в эфир истошные радиограммы вызывая флагмана Рожественского, но ответа так и не пришло.
Видя, что дистанция уже составляет более шестидесяти пяти кабельтовых и оценив бесполезность стрельбы контр — адмирал Дэва дал приказ прекратить огонь. А еще спустя час Дэва был вынужден прекратить погоню и на мачте его флагмана взвился флажный сигнал «к повороту». Не смотря на то, что снаряды японских крейсеров ложились довольно хорошо, и накрытия следовали одно за другим, ни одному из изрыгаемых восьмидюймовыми пушками «вестников смерти» не удалось настичь корабль противника. Как ни жаль было осознавать, но русским и в этот раз удалось убежать от вездесущих японских собачек.
После того, как преследователи отвернули перед командующим русским крейсерским отрядом встал извечный русский вопрос: «Что делать?». Для начала он приказал снизить скорость до экономных десяти узлов, и собрал свои изрядно разбросанные корабли в единую кильватерную колонну. Благо еще что Дэва не знал, что у «Олега» как раз в момент отворота противника случилась поломка в машине, которая не позволяла держать ход более шестнадцати узлов. Прояви японский адмирал большую настойчивость и положение русских могло бы стать очень тяжелым. Но все хорошо, что хорошо кончается. Решив больше не искушать судьбу Коломейцев приказал следовать в точку рандеву с эсминцами Рихтера.
У Дэвы же в этот момент в голове крутились совершенно иные мысли. Он уже понял, что крейсера противника врядли действовали самостоятельно в отрыве от главных сил своей эскадры. Это значило что где?то неподалеку вполне могли находится русские броненосцы, встреча с которыми не сулила японскому отряду ни чего хорошего. Раз настигнуть быстрые крейсера противника не получилось, то теперь очень важным было вовремя вернуться в Токийский залив и оттуда по радио передать адмиралу Того о замеченных неприятельских кораблях. Того был грамотным стратегом и должен был осознать, что упорные русские в этот раз избрали для прорыва другой путь, и скорее всего попробуют проскользнуть проливом Лаперуза или Цугару. Нужно срочно изменить диспозицию всего флота и предпринять ряд важнейших мер по своевременному перехвату эскадры Рожественского. Поэтому быстрая доставка информации кораблями Дэвы теперь выходила на первый план.
А оставшиеся незамеченными русские эсминцы смогли войти в Токийский залив и ночью вывалить свой смертоносный груз в нескольких точках. Всего было установлено пятьдесят мин заграждения в трех минных банках. С рассветом отряд Рихтера на выходе из залива смог потопить еще три небольших каботажных пароходика и четыре парусных шхуны. К вечеру следующего дня миноносцы в заранее договоренной точке встретились с крейсерами Коломейцева, после чего отряд взял курс в точку сбора всей русской эскадры, которая к тому моменту уже заканчивала свои крейсерские операции на коммуникациях противника.
На выставленных русскими миноносцами минных банках до конца войны подорвались пять пароходов. В купе с крейсерскими операциями остальных кораблей эскадры это явилось настоящим нокдауном для японской торговли. Эффект от взлетевших страховок был очень велик и лег тяжелым бременем на плечи ее судовладельцев. Многие иностранные судовладельцы теперь попросту боялись отправлять свои корабли в Страну Восходящего Солнца.
Глава 18. Путь к последнему перевалу
Л. Гиршфельд
После сбора русская эскадра воспользовавшись хорошей погодой затратила два дня на бункеровку. За это время броненосцы успели принять по четыреста тонн угля, тем самым восполнив свои запасы потраченные за время крейсерства.
