– Некогда, ты мне был нужен два часа назад.
– Могу подойти.
– Уже не надо, обошёлся, иди ужинай без меня, рацию не снимай, на внешние раздражители не реагируй. Подъём завтра в пять утра, отъезд – в половине шестого. Я буду в холле. – Голос Стаса в наушнике пропал.
Матвей послушал тишину, посочувствовал сначала себе – получил нагоняй ни за что, потом брату – операция действительно требовала невероятного расхода сил, средств и времени. Можно было понять Стаса, связанного с группами поддержки и наводки диверсионного отряда на объект. Лишь бы этот труд не оказался напрасным, пришла неприятная мысль. Одно дело – партизанская акция, подготовленная в тылу врага незаметно для охраны, другое – действовать в присутствии таких же команд, натренированных на поиск «партизан» и на ликвидацию опасности для ВИП-пастухов человечества. И кто сказал, что в МИРе, где должна состояться встреча анархов «Клуба 300», хранится Великая Вещь? Кто пустил слух? Зачем? Стас сам сказал, что Хранители не допускают утечек информации… пока живы. Не означает ли это, что Хранитель МИРа Блаттоптеров на Кипре умер? Но и в этом случае непонятно, почему возник слух о Великой Вещи, тем более о такой важной, как «сорок сороков». Если все анархи предполагают наличие «сорок» в кипрском модуле, то и они пошлют свои группы для её захвата?
Мысль была настолько очевидна, что Матвей чуть ли не запаниковал, решив поделиться ею со Стасом, однако после недолгих размышлений передумал. Стас знал, что их ждёт, и должен был предусмотреть все варианты взаимодействий с неприятельскими разведгруппами. Провал в его расчёты не входил.
Не должен был входить, поправил Матвей сам себя. Не самоубийца же он?
Много времени на сборы не потребовалось, и уже через двадцать минут он сидел в таверне «Даная», в пяти минутах ходьбы от отеля, и изучал меню. Выбрал тот же сыр – халлуми, обжаренный на гриле, салат с осьминогом и голубцы тавва со специями. Поел практически в одиночестве, прислушиваясь к разговорам обслуживающего персонала: говорили в основном по-русски, что красноречиво говорило о большом наличии туристов из России.
Взгляд в спину уловил только раз – при возвращении, в холле отеля. Здесь по-прежнему было немноголюдно, по мраморному полу холла бродили постояльцы в количестве трёх человек (слышалась английская речь), столько же расположилось на диванчиках в зоне отдыха, рядом с баром, но кто из них «лизнул» «украинского туриста» взглядом, установить не удалось. Опыта в таких делах у Матвея не было никакого, а следивший за ним явно был профессионалом.
Матвей поднялся к себе в номер, постучал пальцем по горлу.
– Слышу, – раздался в наушнике писклявый голосок Стаса. – Поужинал?
– Только что. Там, в холле…
– Знаю, филер, не обращай внимания. Всё остаётся в силе. В пять подъём и отъезд, я тебя разбужу.
– Сам встану.
Стас не ответил.
Матвей сходил в душ, лёг на кровать, впервые в жизни освобождённый от каких-либо дел, погонял телевизор, выключил и приказал себе не занимать голову ерундой. Судьба предлагала ему отдохнуть, выспаться в комфортных условиях, и пренебрегать подарком не стоило.
Через минуту он уже спал.
Выехали из Лимассола в половине шестого, но не на автобусе, как обещал Стас, а на маленьком бежевом «Пежо», который вёл сурового вида киприот, одетый во всё черное. Стас его не представил, но судя по всему этот человек был таким же наёмником, какими были бойцы группы. Во время поездки он не задал ни одного вопроса и был нем как рыба.
Из Лимассола двинулись с кольцевой развязки в сторону Троодоса, затем доехали до деревни Продромос, где Стас вышел из машины и отсутствовал полчаса. К деревне Калопанайотис подъехали, когда уже совсем рассвело и стали видны зубцы скал и крутые склоны каких-то невысоких гор.
Деревня встретила гостей тишиной, обилием усохшей виноградной лозы и домами с белыми стенами, нависающими традиционной «многоярусностью» над живописными узкими улочками, убегающими прихотливо вверх по горным склонам или круто обрывающимися вниз, в густую тень и рокочущую прохладу каньона.
Изучив материал, предоставленный инструкторами ещё на базе, Матвей знал, что деревня располагается на высоте семисот шестидесяти метров над уровнем моря и занимает левый и правый склоны ущелья, соединённые мостом. Больше всего она была известна своими серными источниками, вода которых благоприятно действует на систему пищеварения и применяется для лечения кожных и ревматических заболеваний. Но киприоты почитали и святыни Калопанайотиса, наравне с монастырями Ставровуни и Киккоса. Одной из святынь являлся и монастырь Святого Иоанна Лампадиста, построенный в двенадцатом веке в честь местного святого. Туда и лежал путь «украинских туристов», сподобившихся навестить это чудо архитектуры почти тысячелетней давности.
Но Стас остановил машину сразу за мостом, возле небольшого алтаря с фреской, выложенного камнем. Алтарь отмечал начало пешеходной тропы, ведущей к ещё одному почитаемому месту у деревни, где, по преданию, святой Ираклидис был крещён в сорок пятом году апостолом Варнавой, принесшим христианство на Кипр.
